Манфред Лютц - Жизнь может быть такой простой. Жизнелюбие без одержимости здоровьем

Однако на самом деле все не так смешно, как кажется: политические последствия пропаганды религии здоровья весьма существенны. Если бы именно здоровье было наивысшей ценностью, то все население земного шара нужно было бы постоянно диагностировать и лечить. Это был бы ад для всех – не только потому, что мы не вылезали бы из труб магнитно-резонансной и компьютерной томографии, но и потому, что это привело бы к немедленному финансовому краху системы здравоохранения. Это абсолютно ясно каждому, кто в курсе проблем. Тем не менее никакой политик, который хочет еще раз быть избранным, никогда не заявит, что в будущем неизбежно придется принимать ограничения в области здравоохранения. Можно говорить лишь о том, что эффективность и качество системы должны улучшаться, что не может быть медицины двух сортов, что должна господствовать солидарность и что, само собой разумеется, «каждый гражданин должен получить все медицински необходимое». Это абсолютно политкорректно. Но как только вы, как политик, скажете, что есть не только медицински необходимое, но и медицински необязательное – вас больше не изберут.

Рост издержек в здравоохранении, по моему мнению, напрямую связан со все большей популяризацией религии здоровья. Абсолютно абсурдное религиозное восприятие понятия «здоровье» ведет к тому, что любой призыв сократить расходы в области медицины расценивается как богохульство. Расходы всех больничных касс в 2006 году превзошли расходы федерального бюджета. А если добавить к этому суммы, которые люди тратят на велнес, фитнес и покупки диетических продуктов, можно будет смело утверждать: «Мы – единая экономика здоровья!» Мы работаем только для того, чтобы купить себе машину, на которой поедем к врачу и в фитнес-студию. Все ориентировано на здоровье.

Гигантский танкер здравоохранения плывет по течению сам по себе – бросив взгляд на капитанский мостик, убеждаешься, что он пуст. Никто не управляет этой махиной. В каюте играют в детские карты и арестовывают «привычных подозреваемых»: виновата фармацевтическая промышленность, врачи, аптекари, больницы, больничные кассы и политики. Но с моей точки зрения политики как раз не виноваты. В конце концов, каждое демократическое общество имеет тех политиков, которых оно заслуживает. И до тех пор, пока мы во всех поздравительных речах от Фленсбурга до Пассау восхваляем здоровье как наивысшую ценность, нечего удивляться, что настоящей политики в области здравоохранения теперь фактически нет. Политика – это искусство взвешивания. Но наивысшую ценность вообще нельзя взвешивать. На нее нужно постоянно работать.

Но о чем же тогда еще должны говорить политики, имеющие отношение к здравоохранению, если не о здоровье? Они должны находить запасные темы. Классическая запасная тема – это зубные протезы. У зубного протеза есть то большое преимущество, что он абсолютно ничего общего не имеет со здоровьем. Зубной протез – это вроде парика для рта, то есть эстетический и вследствие этого всерьез принимаемый социальный вопрос. Если кто-то не может позволить себе зубной протез, то он – социально дискриминирован, и об этом нужно говорить. Только со здоровьем это абсолютно ничего общего не имеет. Все функции зубного протеза, имеющие к нему отношение, может без проблем заменить хорошая мясорубка. Поскольку о здравоохранении здесь в действительности речи не идет, можно в виде исключения вести политические споры на эту тему: «Если кто-то хочет иметь золото и платину в зубах, пусть оплачивает это сам!» Так на зубном протезе можно отрабатывать всю палитру классических политических тем – здесь как раз без проблем можно все взвесить.

Когда на австрийском телевидении политики вновь зацепились за зубной протез, я вмешался: «Я бы охотнее поговорил об инсулиновых насосах». Уже есть инсулиновые насосы для определенных форм диабета, в компьютер которых можно завести расписание и которые выдают ровно столько инсулина, сколько требуется. В том числе имеются очень сложные и очень эффективные современные модели, но и очень дорогие. Вообще, с медицинской точки зрения абсолютно ясно, что диабетик, который его получит, проживет статистически дольше, чем диабетик, у которого нет такого насоса, так как с диабетом сопряжены многие факторы риска. Если бы назавтра тем диабетикам, которым это необходимо – и это ни в коем случае не все диабетики, – был бы предоставлен в распоряжение такой насос, это повлекло бы за собой немедленный финансовый крах здравоохранения. То же самое можно сказать и о других медицинских мероприятиях, например об определенных кардиостимуляторах (как меня уверяют кардиологи). На этом месте я произнес следующее предложение, которое было абсолютно неполиткорректно (как политика меня бы больше не выбрали): «Богатые люди будут всегда доживать до более почтенного возраста, чем бедные, и это, хотя, слава Богу, еще в небольшой степени, уже сегодня так и останется таким же в будущем».