Сара Найт - Just f*cking do it! Хватит мечтать – пришло время жить по-настоящему

Когда тебе тринадцать, сидеть на диете и вести строгий подсчет поглощенных калорий – самое простое дело в жизни. Мой метаболизм еще не ушел на досрочную пенсию, а лишние фунты просто таяли. Однако одержимость контролем калорий в конечном итоге (и вполне предсказуемо) привела меня к самой настоящей анорексии – медленно очищенный апельсин на обед, ужин из половины чашки риса с курицей. Я ужинала только для того, чтобы хотя бы иногда появляться в кругу своей семьи. Если бы я могла при этом избегать приема пищи, я бы с радостью это делала.

Вы можете сказать: отличная сила воли.

В конечном итоге я была официально признана худой и впервые в жизни (насколько я помню) обрела уверенность по поводу собственной фигуры. Но единожды став ударником и застрельщиком, останешься им навсегда. А нельзя ли взломать генетический код и вернуться к получению удовольствия от вкусной еды во рту, но при этом не набирать вес? Отлично! Разумеется, я была первым человеком, который догадался съедать ужин, а потом возвращать его обратно, как это делает мама-птица, но только не в клювы птенцов.

Вскоре все превратилось шоу: «Посмотрите, я ем этот чизбургер. Нечего на меня глазеть. Проходите (пока я исторгаю из себя еду в туалете, а иногда и на обочине дороги во время ежедневной пробежки)». Закончив с отличием курс анорексии, я оказалась в классе булимии и стала худющей как щепка. Но сколько бы я ни восхищалась своим телом, к тому времени само тело стало чувствовать себя довольно неважно.

У меня болело горло, глаза были опухшие, а во рту все время стояла сухость. Из-за того что в мой организм не попадало питательных веществ, у меня развилась анемия, поэтому мне приходилось принимать мерзкие пилюли с железом, которые вызывали непроизвольную отрыжку в течение всего дня. Из упитанного ребенка я превратилась в истощенного подростка весом 45 кг, с очень привлекательной привычкой рыгать. (Вдвойне ироничный поворот – пилюли железа вызывали тошноту, если не принимать их вместе с едой.)

Однако пикантные физиологические подробности расстройства пищеварения тут не суть. Я хочу рассказать о том, как я нашла выход из этой ловушки, и надеюсь, что могу помочь людям со сходными проблемами, а также с более широким диапазоном расстройств.

Каждому, у кого был опыт саморазрушительного поведения, знакомо понимание, что производимые действия вредны для здоровья и непродуктивны, а также чувство бессилия что-либо изменить.Постоянно, каждый день, случаи типа «Вот блин, что за фигня!» следуют один за другим. Ваш мозг настолько засорен, что вы даже не можете установить местонахождение радости, не говоря уж о том, чтобы достичь ее. Она закопана где-то очень и очень глубоко.

В шестнадцать лет я толком не осознавала смысл обращения к специалисту, чтобы исправить неполадки в моем организме, да и не имела возможности сделать это самостоятельно. Но я знала, что мне нужна помощь. Я решила, что лучший способ положить конец моим страданиям – рассказать все матери, признать наличие проблемы и взять ответственность за ее возникновение, вместо того чтобы нести ее на себе. Это была стратегия «Кто тебя воспитывал?» в чистейшем ее виде.

Первым маленьким управляемым шагом моего плана было произнести слова: «Мне нужна помощь».

Я выбрала вечер, когда мы остались одни дома, села напротив нее на диване в гостиной и исторгла из себя трудную фразу. Это был пугающий, панический момент, а потом… все закончилось. Весь тот мусор, который я складывала в кучи, штабелировала и покрывала слоями пыли в течение нескольких ЛЕТ, стал вываливаться из меня, освобожденный фразой из трех слов.

Разговор, который последовал вслед за этим, был таким же рациональным, как и все разговоры, которые я вела мысленно, но более реальным. Когда говоришь с другим человеком, обычно именно так и происходит. И, как я надеялась, раскрытие тайны добавило мне ответственности, которой крайне не хватало, и стало тем самым обстоятельством, мотивировавшим меня в конечном итоге встать на путь выздоровления. Это было похоже на поведение перед объективом камеры: когда люди знают, что их записывают, они ведут себя совершенно по-другому. Я направила на себя объектив чужой озабоченности, поэтому, когда я поддавалась соблазну снова начать голодовку и откатиться назад, я вспоминала, что мама наблюдает за мной. Я думала о том, как она огорчится и разочаруется, если узнает, что я причиняю себе вред, и как счастлива будет узнать, что мне становится лучше.