Ирина Млодик - Ограниченные невозможности. Как жить в этом мире, если ты не такой, как все [litres]

К вечеру удалось подключиться к интернету. Бывший сисадмин взломал пароль от какого-то мощного роутера, который почему-то располагался под самой крышей дома и обеспечивал сносную связь. Все собрались в его квартирке узнавать новости.

Улучшение человеческой породы в отдельно взятой стране, судя по новостям, шло полным ходом. Страницы загружались долго, но удивительно и страшно было читать воодушевляющие тексты, состоящие в основном из лозунгов, отчетов и призывов. Никакой конкретики, фактов, иных мнений. СМИ бодро рапортовали об успехах, описывя, какая индивидуальная и качественная работа идет в специализированных Центрах: счастливые, играющие в шашки старики, решающие сложные задачи дети с синдромом Дауна, танцующие балет девочки с ДЦП. На миг у Каланчи даже появилось сомнение в правильности ее выбора. Жизнь на «большой земле» казалась отдельно организованным раем, доступным для всех. Видимо, о чем-то похожем думали и остальные, глядя на фотографии полного процветания и счастья.

– Прям рай для людей устроили, если верить тому, что пишут, – задумчиво промолвил Хулиган.

– Все красиво, да. Только если ты в раю, это означает, что ты умер, – сурово ответила Белая. – Как они туфту эту смонтировали и накропали, я прекрасно знаю. Доподлинно знаю, как это делается. А вот хорошо бы найти альтернативную прессу или блог, что угодно. Понятно, что все зарубежные источники они заблокировали, но я уверена: есть такие же, как мы, кто не верит во всю эту чушь.

– Смотрите! – она вдруг ткнула пальцем в экран. – Это же отец Малыша!

Они уставились в монитор. На фото был такой же, каким его запомнила Белая, пожилой лысеющий мужчина в дорогих очках, разве что без портфеля. Под фотографией подпись: «Глава научного отдела Управления улучшения человеческой породы».

– Вот же, етить, ну, понятно теперь все, – присвистнул Отродье.

У Белой сжались кулаки, лицо побелело от ненависти.

– Что тебе понятно? Я уверена, если поискать, то и моих на каких-нибудь топовых постах найдем. Ну-ка, забей в поисковик: Гаршин Олег Николаевич… Вот, пожалуйста: «Первый заместитель руководителя Комиссий по УВиВК Управления улучшения человеческой породы».

– Чего это такое – УВиВК? – любопытный Очкарик умудрялся заглядывать в монитор сквозь плотный заслон взрослых.

– Это расшифровывается как Комиссия по усовершенствованию внутренних и внешних качеств – представляешь, какой бред, малыш? – ответила ему Каланча.

– Но ведь в усовершенствовании нет ничего плохого, правда же? – Очкарик поправил очки и вопросительно посмотрел на взрослых.

– В естественном развитии, конечно, ничего плохого нет, – объяснила Белая, – если просто создавать условия, для того чтобы люди развивались, все больше становясь самими собой. Но если многое отнять у человека только ради того, чтобы он стал в чем-то как бы лучше, хорошо ли это? Вот взять тебя. Ты хотел бы иметь хорошее зрение? Наверное. Но если для этого у тебя отнимут все, что тебе дорого, – заберут от нас, например, – и будут считать, что только хорошее зрение сделает тебя счастливым, то вряд ли ты будешь им за это благодарен.

– Нет, я не буду! Лучше очки, я к ним привык, а без вас я не смогу никак! Не надо меня улучшать, – Очкарик с испугом и надеждой посмотрел на Каланчу.

– Но самое печальное, малыш: все, что они делают, они творят не из заботы о тебе или об этих стариках, играющих в шахматы. Они делают это ради себя. Ради своих амбиций, реализации своих безумных идей, постов, рейтингов, ради своей правоты. Тщеславие и жажда власти, больше ничего. – Белая с болью смотрела на экран, на фотографию отца – еще крепкого, но седеющего мужчину с открытым лицом и уверенностью во взгляде.

– Они что, все такие плохие люди? – в испуге пролепетала Корявая.

– Ну что ты, не все. Одни, да, делают все это осознанно и цинично. Но некоторые просто честно заблуждаются, абсолютно убежденные в том, что творят добро. Мой отец, мне кажется, из вторых. Но, видимо, для многих, если попадаешь на Олимп, пути назад, к реальной жизни и людям, уже нет, если ты, конечно, не Прометей.

– Не все люди плохие. Плохих было три, а хороших – семь, – подал голос Псих, сидящий в углу стола и, как обычно, перебирающий спички.

– Семь хороших? Где ты их видел? Кто они? – Каланча повернулась к мальчишке.

– У них было оружие? – Хулигана интересовал главный для него вопрос.

– У плохих одно ружье и три ножа. У хороших – три оружия, ножей нет.