Оскар Пфистер - Христианство и страх [litres]

Bultmann R. G. G ., V, S. 1410.

Feine, S. 139.

Holtzmann, I, 417.

K. L. Schmidt, “Abendmahl,” R. G. G ., I, S. 11; Lietmann, R. G. G ., I, S. 31, Bultmann, “Urgemeinde,” R. G. G ., V, S. 1412.

Bultmann, loc. cit., S. 1412.

Ad. Jülicher, Paulus und Jesus , 1907, S. 4.

Ср.: Деян. 22:3. Вайнель считает Тарс только вероятным местом рождения апостола (H. Weinel, Paulus , S. 11). Без сомнения, будущий апостол был эллинистическим иудеем (Bultmann, R. G. G ., IV, S. 1020), писал на греческом, неизменно называл себя римским именем Павел, а не Савлом, хотя апостола Петра он, например, называет по-еврейски – Кифа. Апостол Лука явно собирал сведения сразу же после смерти Павла, и у него не было видимых причин неправильно передать название его родного города.

F. Cumont, Die orientalischen Religionen im r ö mischen Heidentum , S. XII, 77.

Bultmann, “Paulus,” R. G. G ., IV, S. 1020.

Я считаю неплодотворным на основании сходства по содержанию говорить об исключительной зависимости Павла от иудаизма, особенно от позднеиудейской эсхатологии, или от эллинизма. Также и Альберт Швейцер, который в своей блестящей книге «Мистика апостола Павла» ( Mystik des Apostels Paulus , 1930) так сильно, хотя и односторонне, защищает обусловленность только еврейской эсхатологией, вынужден признать: «Возможность того, что Павел усвоил эллинистические мысли с помощью греческого языка [только ли?] и что это оказало влияние на его мистику, не должна никоим образом оспариваться» (с. 138, ср.: с. 360). Соответствия между эллинистическими мистериями и идеями Павла Швейцер, по моему мнению, не исчерпывает и при этом преувеличивает различия. Сравните мою статью “Die Entwicklung des Apostels Paulus,” Imago , VI (1920), S. 250–267. – Вопрос об идеальном происхождении уже потому перестает быть интересным, что поздний иудаизм подвергался также влиянию персидского и вавилонского наследия.

P. Feine, S. 196, отмечает различия между Павлом и стоиками при кажущемся соответствии.

Слова οὐκ ἐξουθενήσατε буквально переводятся как: «…вы не плевали передо мной». Сравните: P. W. Schmiedel, Hand-Kommentar zum Neuem Testamentum , издание 2-е, том II, раздел 1, с. 294; R. A. Lipsius, там же, раздел 2, с. 51.

Pfister, Die psychologische Enträtselung der religiösen Glossolalie und der automatischen Kryptographie, Jahrbuch für psychoanalytische und psychopathologische, Forschungen , III, 1912; Ein neuer Zugang zum alten Evangelium , 1918, S. 83. Religiosität und Hysterie , S. 73 (“Eine Hexe des 20. Jahrhunderts”).

Бультман сомневается в этом: R. G. G., IV, S. 1020, на основании Гал. 1:22. Само по себе то, что молодой фарисей не был известен лично христианским общинам в «Иудее» – этим словом можно обозначить всю Палестину, – неудивительно, даже если позднее ненавистники христианства в Иерусалиме должны были изучать его раввинистические трактаты.

Bultmann R. G. G ., IV, S. 1022; Wrede, Paulus , S. 83.

Взгляды Бультмана разделяет Вернер Кюммель в своей книге «Римлянам, 7. Обращение Павла» ( Römer 7 und die Bekehrung des Paulus , Leipzig, 1929). Мне очень жаль, что я не могу подробно коснуться его аргументов. Главный аргумент Кюммеля основан на противопоставлении Рим. 7:9: «Я жил некогда без закона, но когда пришла заповедь, то грех ожил. А я умер». Из антитезы жизни и смерти Кюммель делает вывод: жизнь без закона должна четко пониматься как «быть истинно живым» (я хотел бы назвать это полнотой духовно-религиозной жизни, так как кроме антитезы смерти в пользу этого мнения говорит употребление глаголов «жить» и «умирать» у апостола Павла (с. 78, сравн.: с. 83). Я никоим образом не могу согласиться с этой точкой зрения, как бы много проницательности и учености Кюммель ни вложил в свою книгу. В Рим. 7:10 Павел говорит коротко и ясно: «Заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти». Соответственно, перед жизнью по закону Моисееву не могло быть полной жизни (Voll-Leben), о которой говорили Бультман, Кюммель и другие. Было бы неправильным предполагать наличие у Павла логично взвешенных и диаметрально противоположных антитез и пользоваться ими как правилом герменевтики. Кюммель отрицает, что мы имеем право «применять психологические масштабы для каждого исторического факта» (с. 2). Куда же мы придем, если мы, как минимум, не попробуем психологически объяснить то, что возможно? Как известно, вся наука затрагивает принцип естественных связей. Там, где начинается вера в чудо, наука заканчивается.

Кюммель сам предоставляет превосходные основания для того, чтобы воспринять павлову «жизнь перед жизнью по закону» как наивно детскую, без тени греха и духовной смерти: только при достижении 13 лет ребенок должен был соблюдать весь закон, перед этим ему нужно было исполнять только отдельные заповеди. Павел мог думать о еще гораздо более раннем периоде детской непринужденности и наивного восприятия невинности.