Льюис Хаус - Как стать легендой [Жить полнее, любить всем сердцем и оставить след на земле] [litres]

Если вам никогда не случалось получить удар головой в лицо, позвольте заверить: это больно! Искры летят из глаз.

И на моем месте вы бы тоже чуточку озверели. Я не горжусь тем, что сделал потом. Я набросился на этого парня со всей энергией, какая у меня осталась. Под конец мой лучший друг Мэтт сграбастал в охапку моего противника, а его товарищ по команде оттащил в сторону меня. К сожалению, этим дело не кончилось. Тот парень продолжал материться и оскорблять меня, а я продолжал орать на него, спрашивая, почему он так ведет себя со мной. Почему он меня ударил? О чем он думал? Почему он напал на меня из-за пустячной дворовой баскетбольной игры?

Эти вопросы были в основном риторическими. В сущности, я разговаривал сам с собой, пытаясь осмыслить происходящее. Но тот парень решил ответить. Не помню, что именно он говорил (для меня это все было как в тумане), но, не стерпев, я подбежал к нему и ударил его в последний раз изо всех сил.

Это был словно стоп-кадр из фильма. Все на площадке онемели, были слышны лишь мои крики и вопли. Я орал, доказывая, что он ударил меня первым, что я кричал на него за то, что он напал на меня. Я все никак не мог понять мотива его поступка. Мэтт посоветовал мне уйти, пока больше ничего не случилось, и я побежал… Нет, я помчался со всех ног к своему дому, бегом преодолел все 11 лестничных пролетов, ворвался в квартиру и свалился на кровать в спальне, сотрясаемый неудержимой дрожью. Что это, черт возьми, такое было?! Я совершенно утратил власть над собой и был в ужасе от собственного поведения.

Это не я. Я не задира. Я стремлюсь действовать с позиции всеобщей любви. Почему я так отреагировал?

Я мысленно повторял эти слова снова и снова. Чувства, с которыми я был вынужден бороться, были мне почти незнакомы. Я не ощущал ничего подобного почти двадцать лет – с тех пор, как ребенком ввязался в очень похожую драку. Лежа на кровати и глядя в потолок, я стал думать о той, первой драке. И очень быстро осознал, что она была почти полной копией новой.

Она случилась, когда мне было 12 лет, в Огайо. Мы, трое мальчишек, сгребали листья с поля для гольфа, на котором работали в летние каникулы. Мы вдвоем с приятелем дурачились и в шутку задирались. Подцепляли граблями листья, а потом переворачивали грабли, швыряя их друг в друга, примерно так, как подбирают и бросают мяч в лакроссе. Это было веселое развлечение – шуточная битва. И нам вздумалось вовлечь в нее третьего мальчика. Он был старше нас (15 лет), поэтому мы решили, что просить его присоединиться нельзя. – Наверное, в нашем представлении это было бы не круто, – а надо просто сыграть против него в паре. Мы оба одновременно подцепили по вороху травы и листьев и швырнули в него.

Сделав это, мы расхохотались, думая, что он присоединится к нам и станет так же шутливо бросаться листвой в ответ. Правы мы оказались только наполовину. Когда мы снова начали швыряться травой друг в друга, этот 15-летний парень подошел ко мне со спины и с силой ударил по шее. Сначала я был шокирован. Потом растерялся. А потом меня накрыла волна ярости. Не прошло и двух секунд, как я взбеленился и ударил этого парнишку рукоятью своих грабель. От удара он упал на землю, и я бросился на него. Я бил его всем, что попадалось под руку, и не переставая орал, как в той сцене из «Рождественской истории», где Ральфи, наконец, выходит из себя и вышибает дух из Ската Фаркуса.

Наконец, мой приятель подобрался ко мне сзади и оттащил в сторону с помощью двойного нельсона. Я высвободился и стрелой промчался все 500 ярдов до помещения клуба, ворвался в служебный вход, вбежал в ванную и принялся отмывать руки. Словно, если бы я смыл улики и добрался до дома раньше, чем кто-то меня заметит, это означало бы, что ничего не было. Костяшки были разбиты. Грязь, ошметки травы и кровь стекали в раковину и уходили водоворотом в сточную трубу. Закончив отмываться и перестав дрожать, я вышел в служебное помещение, а там оказался тот 15-летний парень. Он кричал мне: «Почему ты это сделал, Льюис? Ты что, спятил?» Я едва слышал его, потому что от случившегося мне было дурно. Увидев, на что я способен, отпустив свои эмоции и дав им взять верх над собой, я поклялся больше никогда не драться.

И успешно держал свое слово… на протяжении 17 лет. Теперь, лежа на кровати и глядя в потолок – 29-летний мужчина с разбитыми и кровоточащими костяшками, – я соединил точки между двумя моментами, и понимание этой параллели перепугало меня до смерти. Я должен был что-то с этим делать.