Андрей Фурсов - Хозяева и бенефициары глобального хаоса. Как победить в битве за будущее

Что касается среднего класса Западной Европы и США, то в условиях нового протекционизма он имеет шанс возродиться, но уже в новом качестве. Изменится социальная структура. Тогда место нынешнего среднего класса может занять новое сообщество людей – с иными функциями, культурой, идеологией. Главная проблема на сегодня, однако, не в среднем классе, а в возрождении рабочего класса как общественной силы – на новом технологическом уровне и в новых культурных формах. И в связи с этим возникает, например, вопрос об ассимиляции иммигрантов, как это происходило, например, в Америке до середины XX века или в советских индустриальных городах того же времени. Для этого надо жестко порвать с политикой мультикультурализма и сделать то, чего хотят сами иммигранты, – превратить их из эксплуатируемых и культурно «особых» меньшинств в часть большинства, когда, кроме некоторых этнических особенностей, ничто не отличает приезжих от коренных жителей.

– В книге «От империй к империализму» вы обращаете внимание на тот факт, что Вторая мировая война выросла из Великой депрессии, так как государства стали выходить из кризиса за счет развития военно-промышленного комплекса. Сейчас мировая экономика вновь в кризисе. Может ли повториться военный сценарий?

– Война выросла не только из экономики, но скорее из целого комплекса межгосударственных противоречий и внутриполитических конфликтов в самих странах Европы. Из-за великой депрессии это конфликты и противоречия обострились, приняв те формы, которые закономерно привели к мировой войне. Но если нет подобных факторов, то автоматически делать вывод о том, что сегодняшняя депрессия приведет к войне, некорректно. Однако вспоминается формула, приписываемая Сталину, – «эпоха войн и революций». То, что серьезные вооруженные конфликты сейчас более возможны, чем 20 лет назад, мне кажется очевидным. И преждевременно было бы утверждать, будто военные столкновения теперь стали невозможны, по крайней мере в Европе. Не будем забывать про возможность гражданских войн и переворотов. И тем не менее проводить аналогию с 1930-ми преждевременно.

– Почему вы считаете Финляндию представителем «альтернативного» капитализма? Сможет ли Финляндия продолжить движение по выбранному пути или будет вынуждена пойти на уступки американской модели? Почему к власти в Финляндии пришли националисты? Какие страны еще могут использовать опыт Финляндии?

– В 1990-е годы Финляндия очень успешно использовала рыночные и вполне капиталистические механизмы для реализации социал-демократической политики, что уже не удавалось, например, в Швеции, где модель социального государства переживала кризис. Очень интересным примером можно считать компанию Sitra – венчурное предприятие, на 100 % принадлежавшее государству и решавшее задачи, поставленные на государственном уровне (включая вопросы регионального развития, гендерного равенства и т. д.). Sitra распределяла инвестиции, но одновременно должна была накачивать средства в госбюджет. У нас государственные вложения воспринимаются в значительной мере как безвозвратные. В финской модели 1990-х возврат средств был важнейшим критерием успешного проекта, но не единственным. Тогда всё шло очень хорошо, но вполне понятно, что уже в 2000-е годы обозначились пределы развития для такой модели. Это закономерно. Любая общественная модель имеет пределы развития, иначе человечество не двигалось бы вперед. В масштабах глобального капитализма такие пределы для социал-демократических стратегий достигаются очень быстро, что не означает, будто они не могут быть эффективны в краткосрочной или среднесрочной перспективе, не говоря уже о том, что исчерпание пределов роста для любой модели обычно происходит именно по причине ее первоначального успеха.

Другой вопрос состоит в том, что переход от неолиберального рыночного капитализма к новой волне протекционистского развития (деглобализация, по Уолдену Белло) резко расширяет границы возможного. Шансы на использование различных социалистических инструментов тоже резко увеличиваются, хотя тут возникает вопрос, до какой степени они могут сосуществовать с капитализмом и какой элемент в этом сосуществовании доминирует (советский НЭП и американский «новый курс» – это все-таки совсем разные версии «смешанной экономики»).

Но так или иначе, в случае если новая стратегия будет востребована обществом, опыт Финляндии 1990-х годов может оказаться очень интересен и полезен.