Питер Янг - Метафоры и модели изменения. Постигаем искусство НЛП

Номнналнзацня

Слова-иконки иногда называют номинализациями. С одной стороны, так можно назвать все слова, потому что они фиксируют события и переживания. Имена и символы статичны, но их значение всегда активно. Слово запускает цепную реакцию ассоциаций; значение расходится по разветвленной системе каналов. Обычно номинализациями называют абстрактные существительные (например, вера, надежда, милосердие).

«Наши отношения построены на честности и доверии».

Номинализации в речи служат нам в качестве стенографических значков. Нам не приходится растолковывать людям свои мысли. Однако опасность заключается в том, что мы уверены, что знаем, какой смысл вкладывает наш собеседник в эти слова. Мы не имеем возможности получить непосредственные сенсорные свидетельства интерпретации этих понятий, поэтому нужно задавать дополнительные вопросы:

«В чем выражается честность в ваших отношениях?»

Цель вопроса — собрать информацию о подразумеваемой деятельности. Эффективный способ получить довольно полную картину ситуации — мысленно превратить номинализированное слово в глагол (раздражать, относиться, обращать внимание) и более подробно расспросить о продолжающемся действии. Если вы ограничитесь допущениями и предположениями, велика вероятность ошибки.

Этот же способ уточнения значения слов собеседника можно использовать в ситуациях, когда в общении возникают сложности. Если вам не ясно значение абстрактных терминов или же вы понимаете, что у него ваше сообщение вызывает совсем другие эмоции, полезно прояснить ситуацию, чтобы понять, каким образом этот человек кодирует свои переживания. Метафорически говоря, деноминализация абстрактного понятия — это двойной «клик» по иконке, который открывает ее и показывает, какую программу она обозначает.

Язык постоянно пополняется новыми словами, а значения существующих слов, таких как, например, сеть или экран, модернизируются. Особенно ярко это проявляется в сленге (что у нас на этой неделе означает слово «крутой?») и технологических терминах, относящихся к компьютерам и телефонии. Необходимо проверять предположения относительно значения терминов, чтобы понять ход ассоциативной мысли другого человека.

Историчность

Истории позволяют нам постигать смысл: мы форматируем получаемую информацию в повествовательные структуры. Мы представляем в виде историй события, которые происходят с нами и с другими людьми, причем обычно проделываем это автоматически, не отдавая себе отчета. Наша модель мира основывается на истории нашей жизни, на знакомых паттернах и событиях, причинно­следственной связи, вероятностях, существующих правилах, догмах и многом другом. Мы определенным образом систематизируем мир и разрабатываем сценарии, прогнозируя возможные

события будущего. Для этого нам необходимы истории: мы должны уметь распознать паттерн или сюжет, который подскажет, чего стоит ожидать в тех или иных ситуациях, к каким последствиям могут привести наши действия. В сценариях обычно присутствуют точки выбора, где можно рассмотреть различные альтернативы.

Слово «историчность» я использую для обозначения всех аспектов конструирования, рассказывания и понимания истории. Мы создаем выразительные истории на основе фрагментов событий, переживаний и существующего знания. Стоит поставить рядом несопоставимые события или переживания, как мы сразу начинаем связывать их между собой, укладывая в единый сюжет, до тех пор, пока не поймем суть событий. Этот процесс четко прописан в детективах, но мы сами делаем это в повседневной жизни. Получив достойное объяснение, мы останавливаемся: история окончена, потому что она нас удовлетворяет — на данный момент. Правильно построенная история дает нам чувство понимания; нам нравится ощущение «законченности», но хочется и продолжения: «А что было дальше?» Как только поступает новая информация, история продолжается. Однако, когда поступает информация вне контекста, как бывает, например, в новостных блоках или в викторинах, она может остаться «просто информацией», может быть отложена в запас как «факты» или же просто забыта, потому что у нас не получается присоединить ее к нашей истории. С другой стороны, истории более привлекательны, потому что мы можем соотноситься с ними, можем подставить их в свою систему значений и запомнить их. Хорошая история или произведение искусства еще и резонируют с имеющимся у нас глубинным пониманием жизни. Обратимся снова к словам Питера Рэндалла-Пейджа: