Джон Ронсон - Итак, вас публично опозорили [Как незнакомцы из социальных сетей превращаются в палачей] [litres]

23 декабря 1935

[…] Фюрер был просто изумителен, в самом прекрасном расположении духа, очень радостный. Подавали два супа, и он подкинул монетку, чтобы решить, какой из них взять, и это было так мило с его стороны. Он спрашивал о тебе, и я сказала, что ты скоро прибудешь. Он много говорил о евреях, что довольно прелестно. […]

Гитлер присутствовал на свадьбе Освальда Мосли и Дианы Митфорд, которая состоялась в 1936 году в доме Йозефа Геббельса. В 1940 родился Макс, и когда ему было всего несколько месяцев, его родителей поместили на время войны в тюрьму Холловэй на севере Лондона. Такими были его первые воспоминания: посещение находящихся в заключении родителей, «что не кажется тебе странным в три года, но когда ты взрослеешь, то начинаешь осознавать, что они не нравятся довольно большой части общества. Но тем не менее они мои родители, так что я целиком был на их стороне. Когда кто-то пытался затеять со мной спор на тему отца, мне было легко выиграть, потому что у меня на руках были все факты».

– Что из того, что люди говорили о вашем отце, не было правдой? – спросил я.

– Ну, например, «Он был приятелем Гитлера». Не вдаваясь в детали, хорошо это или плохо, я точно знаю, что он виделся с Гитлером два раза в жизни, и тот ему, на самом деле, не особо понравился. Мама, без всяких сомнений, приходилась ему другом, как и ее сестра, но не отец.

– Почему ему не нравился Гитлер? – спросил я.

– Думаю, он считал его… – Макс скорчил рожицу.

– Как будто ни о чем?

– Кем-то вроде позера, – согласился Макс. – Насколько мог бы считать англичанин такого рода. Но при этом они довольно неплохо сошлись с Муссолини, о котором можно сказать все то же самое. Подозреваю, что он видел в Гитлере другого человека, который занимался тем же, что и он, но куда больше в этом преуспевал. А моей матери он нравился. Не думаю, что между ними была какая-то интрижка, но… ну, это видно. Тем не менее. Для меня вся эта история была одним сплошным неудобством и тяжким бременем.

Макс переметнулся в мир автоспорта. Там до его отца никому не было дела. В 2000 году он заявил в интервью журналу «Автоспорт», что почувствовал себя на своем месте, когда услышал, как кто-то сказал: «Мосли? Наверное, родственник Альфа Мосли, специалиста по автотюнингу». Максу было за двадцать, когда он начал карьеру автогонщика, и тогда же он впервые побывал в садо-мазо клубе.

– В таких местах комфортно находиться? – спросил я. – Это успокаивает?

– Ну, да, – ответил Макс. По его взгляду я понял, что он считает их местами чести – убежищем без корысти и осуждения, где можно спрятаться от мира, в котором стыд превратился в оружие.

– Вы не боялись, что вас там увидят? – спросил я.

– Я осторожничал, – сказал он. – Особенно когда начал сильно бесить внушительную часть автоиндустрии. – Под этими словами Макс подразумевал период начала 1990-х, когда он развернул кампанию за реформы закона о безопасности автомобилей, вынуждая производителей проводить краш-тесты. – А если вспомнить, как они обошлись с Ральфом Нейдером…

Ральф Нейдер. В 1961 году молодой человек по имени Фредерик Кондон попал в аварию на своей машине. Тогда отсутствие ремней безопасности и острые углы считались стильными деталями автомобильного интерьера. Но Фредерика Кондона они парализовали на обе ноги. После этого его друг, адвокат Ральф Нейдер, начал лоббировать закон об обязательном внедрении ремней безопасности. По этой причине компания «Дженерал моторс» наняла проституток, которые последовали за ним – в супермаркет «Сэйфвей» и в аптеку, – чтобы соблазнить и дискредитировать его.

– Это случилось дважды, – сказал мне Нейдер, когда чуть позже я позвонил ему. – Женщинам было лет под тридцать. И они были очень хороши. Обе вели себя так непосредственно, ничуть не таясь. Завели разговор, а потом приступили к делу.

– Что они вам сказали? – спросил я.

– Первая спросила: «Вы не поможете мне передвинуть мебель в квартире?» А вторая сказала: «У нас тут спор на тему внешней политики. Не присоединитесь?» А я стою около стеллажа с печеньем! – Нейдер рассмеялся. – «Внешняя политика!» – воскликнул он.

– И все из-за того, что вы хотели, чтобы в машинах появились ремни безопасности? – спросил я.

– Они не хотели, чтобы правительство указывало им, как производить машины, – ответил он. – В этом плане у них было довольно либертарианское мышление, мягко говоря. Они наняли частных детективов, чтобы те повсюду ходили за мной. Потратили 10 тысяч долларов, просто чтобы выяснить, есть ли у меня водительские права. Видите ли, если бы у меня не оказалось прав, меня бы окрестили неамериканцем.