Джон Ронсон - Итак, вас публично опозорили [Как незнакомцы из социальных сетей превращаются в палачей] [litres]

Я попросил Мерседес объяснить мне одну из величайших тайн современного шейминга – почему любая травля до такой степени мизогинистская. Никто не говорил о сексуальном насилии в отношении Джоны Лерера, но в случае с Жюстин и с Адрией угрозы изнасилования начали поступать моментально. И послания с 4chan оказались одними из самых неприятных.

– Да, это несколько радикально, – ответила Мерседес. – 4chan выбирает самое страшное, что может случиться с человеком, и призывает к тому, чтобы это случилось. Не думаю, что эту угрозу кто-то намеревался претворить в жизнь. И думаю, что большая часть говоривших об этом на самом деле подразумевала «уничтожение», нежели сексуальное насилие. – Она помолчала. – Но ведь 4chan стремится унизить цель, так ведь? И одно из самых серьезных унижений для женщины в нашей культуре – это изнасилование. Мы не говорим об изнасиловании мужчин, так что, думаю, большинству людей не придет в голову задуматься об этом в контексте унижения мужчины. В случае с мужчинами говорят об увольнении. В нашем обществе так принято, что у мужчины должна быть работа. И когда его увольняют, он теряет баллы за мужественность. Когда начался «донглгейт», она абсолютно бесцельно лишила мужчину работы. Она опозорила его маскулинность. И общество в ответ решило подорвать ее феминность.

Угрозы расправы и изнасилования в адрес Адрии не прекратились даже после того, как ее уволили.

– В ее случае все стало сильно хуже, – сказал мне Хэнк. – Ей пришлось исчезнуть на полгода. Вся ее жизнь оценивалась Интернетом. Для нее – вообще ничего хорошего.

– Вы виделись с того случая? – спросил я его.

– Нет, – ответил он.

С того дня прошло десять месяцев. У Хэнка было десять месяцев на то, чтобы его чувства улеглись и сформировалось какое-то складное мнение, так что я спросил его, что он теперь думает о ней.

– Думаю, что никто не заслуживает того, через что прошла она, – ответил он.

– Может, [Хэнк] это все начал, – сказала мне Адрия в кафе аэропорта Сан-Франциско. – Никто бы и не узнал, что его уволили, но потом он пожаловался. Возможно, он виноват в том, что пожаловался на свое увольнение. Возможно, он тайно сеял эту ненависть. Так?

Меня настолько ошарашило подобное предположение, что я ничего не сказал в защиту Хэнка. Но потом мне стало не по себе из-за того, что я за него не заступился. Так что я отправил ей письмо по электронной почте. Я рассказал ей то, что он сам сказал мне: что он отказался вступить в контакт со всеми блогерами и троллями, которые выражали свою поддержку. И добавил, что мне кажется, что у Хэнка было полное право публиковать тот пост на «Хакер ньюз», где сообщалось, что он уволен.

Адрия ответила, что счастлива узнать, что Хэнк «не принимал активного участия в продвижении своих интересов и организации рейдерских нападок», но она все равно считала его ответственным за случившееся. Это «его собственные действия привели к увольнению, и тем не менее он нашел способ обвинить во всем меня… Если бы у меня была супруга и двое детей, находящихся на моем попечении, я бы уж точно не “шутила” так, как сделал на конференции он. Хотя подождите-ка, у меня же есть сострадание, эмпатия, мораль и этика, которыми я руководствуюсь в повседневной жизни. Я часто задумываюсь над тем, как люди вроде Хэнка проживают свои жизни, не имея, по всей видимости, ни малейшего понятия о том, как “другие” живут в том же мире, но с куда меньшим количеством возможностей».

Я спросил Хэнка, заметил ли он изменения в своем поведении после того инцидента. Как преобразилась его жизнь?

– Сейчас я стараюсь немного дистанцироваться от разработчиц женского пола, – ответил он. – Я не такой дружелюбный. Шутки случаются, но более заурядные. Просто на всякий случай. Я не могу позволить себе еще один «донглгейт».

– А можете привести пример? – сказал я. – Вот вы сидите на своем рабочем месте (Хэнку сразу же предложили новую работу) и разговариваете с девушкой-разработчицей. Что изменилось в вашем поведении по отношению к ней?

– Ну, – сказал Хэнк, – у нас нет ни одной девушки-разработчицы. Так что…

Другой кадр, сделанный Адрией на конференции в тот день.

– Ты же нашла другую работу, да? – спросил я Адрию.

– Нет, – ответила она.

Отец Адрии был алкоголиком. Он бил ее мать. Ударял ее молотком. Выбил ей все зубы. В конце концов женщина забрала детей и ушла. Но для Адрии все стало только сложнее. «Было тяжело ходить в школу, – написала она в своем блоге в феврале 2013. – Дети дразнили меня… Я чувствовала стыд». В итоге Адрия оказалась в приемной семье.