Джон Ронсон - Итак, вас публично опозорили [Как незнакомцы из социальных сетей превращаются в палачей] [litres]

Но в последующие месяцы я узнал Мерседес лучше – мы много переписывались – и понял, что она не особенно-то и была троллем. Ее мотивы были куда добрее. Она тоже была одной из тех, чье безумное желание осмеять подпитывалось желанием причинять добро. Она рассказала мне о случае, когда 4chan выследил мальчика, выкладывавшего на Ютуб ролики, в которых он мучал свою кошку «и подзуживал людей остановить его». Пользователи 4chan нашли его «и оповестили весь город о том, что он социопат. Ха-ха! А кошку у него отобрали, и другая семья забрала ее себе».

(Разумеется, возможно, мальчик и впрямь был социопатом. Но у Мерседес и других людей с 4chan не было никаких доказательств этому – ни малейшего представления о том, что происходило или не происходило в его личной жизни, что сделало его таким.)

Я спросил Мерседес, что за люди вообще собираются на 4chan.

– Многие из них – это заскучавшие, чрезмерно опекаемые, бесправные дети, – ответила она. – Они знают, что не могут быть теми, кем хотят. Так что выходят в Интернет. В Интернете у нас появляется власть в тех ситуациях, в каких мы, будучи в иных обстоятельствах, были бы бессильны.

Этот разговор выпал на период жесткой и продолжительной череде преследований: власти пытались подчинить себе подобных Мерседес людей. Но когда я спросил ее, считает ли она, что преследования положат конец их DDoS-атакам и кампаниям троллей, ее ответ был резким и четким.

– Полиция пытается прибрать к рукам территорию, – сказала она. Под «территорией» подразумевался Интернет. – Ровно так же, как в городах. Они видоизменяют облик центра, сгоняют всех бедных в гетто, а затем начинают болтаться там, останавливая и обыскивая всех подряд…

Так уж вышло, что незадолго до нашей с Мерседес встречи Департамент полиции Нью-Йорка опубликовал статистику по тому, сколько раз офицеры останавливали и досматривали граждан за прошедший год. 684 330 раз. То есть 1800 раз в день. Из этих 1800 людей – согласно Нью-Йоркскому союзу гражданских свобод – «примерно девять из десяти были совершенно невиновны». 87 % от общего количества этих людей составили темнокожие или латиноамериканцы.

В июле 2012 года адвокат по делам о защите гражданских прав Нахаль Замани провел серию бесед с жертвами этой политики для своего исследования «Остановить и обыскать: влияние на человека».

Некоторые заявили о том, что подобные действия заставляют их «чувствовать себя униженными и оскорбленными». Один из собеседников продолжил: «Когда тебя тормозят на улице, и все пялятся, это правда принижает твое достоинство. И после этого люди смотрят на тебя уже другими глазами. Это словно окрашивает мысли насчет тебя в другой цвет. Люди начинают думать, что ты завязан в чем-то незаконном, хотя это не так. Просто потому, что полиция останавливает тебя за… да просто так. Это само по себе унизительно». [Другой сказал, что] «Из-за этого я чувствую себя оскорбленным, униженным, притесненным, пристыженным и, конечно же, очень напуганным».

По какому-то странному стечению обстоятельств именно приятель Джоны Лерера, автор «Нью-йоркера» Малкольм Гладуэлл популяризовал правило «остановить и обыскать». Когда в 1990-х его только начали применять – тогда оно называлось «теория разбитых окон», – Гладуэлл написал о нем знаковое для «Нью-йоркера» эссе «Переломный момент». Он назвал его «чудесным». В эссе утверждалось, что существует корреляция между жестким реагированием на деяния мелких преступников (вроде уличных художников и безбилетников) и резким снижением числа убийств в Нью-Йорке.

Он написал, что по всему Нью-Йорку происходит «странная и беспрецедентная трансформация». Раньше можно было услышать очередь выстрелов. Теперь же «обычные люди в сумерках прогуливались по улицам, детишки катались на велосипедах, пожилые сидели на скамейках, люди выходили из метро поодиночке. Иногда даже самые скромные меры несут за собой значительные перемены».

Эссе Гладуэлла стало сенсацией – одной из наиболее влиятельных статей в истории журнала. Оно преподнесло агрессивный метод реагирования полиции вдумчивым, либеральным жителям Нью-Йорка – людям, которые при других обстоятельствах не поддержали столь суровую идею. Он позволил целому поколению либералов стать более консервативными. Он стал маркетинговым инструментом в руках «теории разбитых окон». Его книга «Переломный момент» продалась тиражом в два миллиона копий, поспособствовав развитию его карьеры и карьер бесчисленного количества других научпоп-писателей, последовавших по его стопам, вроде Джоны Лерера.