Юлия Жемчужникова - Достоинство возраста. Как относиться к старению

А теперь Дед Пихто проникает в новогоднюю массовую культуру— он частый персонаж новогодних детских утренников и праздничных спектаклей. Особенно где интернет не жалуют. Так что сидя у внуков на празднике, можно тихо посмеяться в кулак.

Ну, это шутки.

А секс в старости, конечно, есть, да такой, которому и следует завидовать (а не тому с большой «О!», который рекламируется), настоящий, полный взаимного внимания, заботы, нежности и тихой, скромной интимности.

«Знаешь, оглу, у нас на крутой тропе Заревшанских гор есть старая надпись…: „Путник, ты в шаге от своей могильной земли — будь осторожен: как слеза на реснице“» (С. Кржижановский. Новелла «Коронованный зуб» из «Записок странника. Узбекские импрессии»).

«Мы ненавидим смерть по двум причинам. Она пресекает жизнь раньше срока; и мы не знаем, что дальше — за ней» (Д. Фаулз).

Тот же человек, который говорит: у меня ничего больше нет впереди, мне нечего ждать, при этом ни за что не хочет умирать.

Я многих опросила. Никто не хочет соглашаться с Лукрецием. После смерти что-то должно быть! Смерть пугает безвозвратностью потери всего привычного (особенно себя), неким неподдающимся разуму уровнем неопределенности, выходом аут. Страх смерти подтверждает ценность деятельности для души. И это же подсказывает, что подготовиться к ней можно, тренируясь в тишине, одиночестве и нетелесной деятельности.

Хотя нет, подождите-ка. С Лукрецием согласен Джон Фаулз. И всех призывает согласиться: «Важно не то, ждут ли каждого из нас адские муки или спасение на том свете, важно то, что ждет нас и наших близких на этом».

Еще о смерти чудесно говорила Франсуаза Дольто, с юмором, уважением, но без пафоса и страха. Мне особенно нравится ее замечание, что смерть — «это не событие: нам ее не суждено пережить, мы никогда ее не переживем, как не пережили и свое рождение». Буддисты, конечно, могут поспорить. Но согласитесь — интересно?

Помнится, дон Хуан говорил Кастанеде, что лучший твой советчик — твоя смерть, она всегда рядом — за левым плечом. И правда — пробовала. Всегда можно в трудный момент через плечо спросить ее, и советы — хороши. Особенно когда дело касается важных выборов, вроде как судьбоносных. Спросишь ее, она говорит: могу завтра прийти неожиданно, что тогда? Покрутишь вопрос — и понятно становится. Вот, помните, мы про целесообразность говорили? Тут похоже. Хочу я сад посадить, но думаю денег сначала подзаработать. А если завтра машина переедет, что останется: дерево одно посаженное или месяц в конторе проведенный…

Еще у меня был интимный момент в жизни, но с вами хочется поделиться. Усыновила я ребенка. Многие мне говорили тогда — не торопись, подумай, жилья нет, матобеспечения тоже, а если с тобой что! Вот это «а если с тобой что» и оказалось лучшим советчиком. Просыпаюсь я утром, вижу его улыбку и понимаю, что можно и помереть завтра — этот день у нас с ним уже есть.

С-мерить. Она — хорошая мерка. Или, вернее, у нее они есть — мерки, меры, мерила для всего в нашей жизни, для поступков, достижений, дел, отношений, ценностей…

Итак, она перестает быть такой уж страшной. Просто мера. Нашей этой жизни, и не только длины ее, но и многих других качеств.

Рам Дасс организовал проект «Умирание» и сам активно в нем участвовал (слово «активно» странно тут звучит, правда?). Вот как он описывает свой опыт: «Эта помощь заключалась в предоставлении ряда услуг — таких как помощь в исполнении последних желаний или выбор медицинских служб (я бы добавила — спасение от них) . Но, помимо этих практических функций, наша основная работа заключалась в том, чтобы просто быть рядом с умирающими и стараться дать им то, в чем они нуждаются. В своих первых опытах, связанных с пребыванием у смертного одра, я просто сидел в больничной палате…» (тут я задумалась об «одре», именительный падеж знаете? А смысл? Ну, чуть позже узнаете, как это несовместимо — одр и больница). «…ужасаясь ненормальности отношения нашей культуры к смерти» . Да уж. Жаль, что это теперь — нормальность. «Умирающий человек окружен ложью и лицемерием, лишен выразительной поддержки тех, кто мог бы его понять… Когда я входил в палату к умирающему, я видел, насколько собравшиеся у его койки люди погрязли в реакциях на свои страхи» .

Умирающему тяжело, больно, страшно, и ему нужна поддержка в принятии смерти.

Но страх смерти — очень сильная штука. Поэтому в таких ситуациях всегда помогали либо специально подготовившиеся люди (такие, как Рам Дасс, юнгианские психологи, шаманы или монахи), либо ритуалы.