Лариса Пыжьянова - Разделяя боль. Опыт психолога МЧС, который пригодится каждому

Очень важно, чтобы человеку в беде кто-то сказал, что он может это пережить, потому что в тот момент кажется, что жизнь разрушена полностью. Не надо говорить, что «все будет хорошо», нет. Но все будет!

На одной из ЧС гробы с телами погибших на ночь принесли в храм, чтобы родственники могли побыть рядом последние часы. Гробы были закрыты, потому что состояние 47 погибших было разным. Но все же было решено там, где можно, крышки ненадолго открыть, чтобы родные могли последний раз прикоснуться и попрощаться. Со мной были двое мужчин, которые помогали открывать и закрывать гробы. В одном гробу лежал молодой парень — сын, внук, брат. Лицо совсем не повреждено, как будто спит. Близкие попросили 15 минут на прощание. Время прошло, крышку опустили, и тут мне в спину грохнуло грубое: «Стоять!» Я поворачиваюсь и вижу огромного роста крепкого мужчину, который смотрит на меня, сдвинув брови: «Ты вообще кто такая, чтобы командовать? Мы будем прощаться столько, сколько нам надо».

В такие моменты слова приходят свыше, это невозможно придумать. Я сказала: «Понимаю, что ваш брат лежит как живой, и вам хочется быть с ним, смотреть на него, прикасаться. Но вон там стоят люди, которые не могут так же проститься со своими погибшими. Они могут только к гробу прикоснуться. Ребята были одной командой при жизни, пусть они останутся одной командой и после смерти. Пусть они все и их родные будут в равных условиях». У мужчины взгляд смягчился, и он произнес: «Да, я понял». Потом он меня попросил побыть с его матерью: «Нас тут много, но, пожалуйста, помогите ей».

А другая женщина кричала: «Мне плевать на остальных. Я хочу видеть своего мужа и быть с ним». Тогда я села рядом с ней, взяла ее за руку и стала говорить о любви, которая была между ними. У женщины потекли слезы, она сказала: «Давай выйдем на воздух. Закрывайте гроб».

Еще был случай, когда мне казалось, что меня вот-вот ударят, — у мужчины погибла дочь, необходимо было провести опознание, а он был нетрезв, кричал на всех, ругался и махал кулаками. Я не знала, как ему помочь, но слова тоже пришли: «Вы очень любите свою девочку. И сейчас вы можете с ней проститься. И только вы можете из своих отцовских рук передать ее в другие Отцовские руки». Он как-то затих и пошел со мной.

Когда человек уходит в свое горе так, что перестает видеть горе других, его надо остановить и вернуть в реальность. Ведь если зациклиться на себе, исключительно на своих переживаниях, то, вынырнув из горя, можно обнаружить, что ты остался в полном одиночестве.

Вспоминается одна ситуация. Это было крушение самолета: на опознание приехала жена. Она очень любила мужа, у них и обручальные кольца были с выгравированными именами друг друга. Еще приехал младший брат погибшего. Когда подходишь к семье, обычно сразу видно, что сейчас между ними происходит — в этой семье был жесткий конфликт, причем со стороны женщины была очевидная нескрываемая ненависть к этому молодому человеку. А парень выглядел виноватым и каким-то забитым.

Потом уже по разговору я поняла, что должен был лететь именно этот молодой человек — надо было сопроводить старенькую бабушку, но старший брат сказал: «Давай лучше я полечу». И теперь жена погибшего винила младшего брата.

Уже после опознания мы с ними сидели в зале — женщина с одной стороны от меня, парень с другой. Она спросила: «Когда мне отдадут его вещи?» Я ответила: «После окончания следственных действий». Она: «У мужа с собой был фотоаппарат. Мне бы карту памяти забрать, там все наши фотографии, вообще все! Муж почему-то их хранил на этой карте».

Я бегу к ребятам в следственный отдел, спрашиваю: «Фотоаппарат такой марки есть?» Мне говорят: «Нет, фотоаппарат только один и совсем другой». Я называю фамилию погибшего, мы смотрим схему. «Нет, — говорят. — Погибший лежал здесь, а фотоаппарат был вообще в другом секторе. Это не его». Я привожу эту женщину, мы смотрим фото — это действительно фотоаппарат ее мужа. Просто она перепутала марку.

И тут я стала свидетелем мгновенного преображения человека. Женщина поменялась буквально на глазах — маска ожесточения и озлобления слетела, у нее полились слезы, она благодарила следователя, благодарила меня. Мы вернулись в зал, она подошла к брату мужа, обняла его за плечи. Они вставили карту памяти в ноутбук, сели голова к голове и начали смотреть фотографии.

К счастью, часто встречаются примеры огромного великодушия. Я по первому образованию учитель биологии и химии, психолог — это мое второе высшее образование. После окончания института я работала по распределению в сельской школе, и вскоре там трагически погиб учитель химии — замечательный педагог и человек. В семье осталось трое детей.