Александр Моховиков - Суицидология - Прошлое и настоящее - Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах

Король с детства стеснялся общества, был нелюдим и избегал людей. Теперь эта особенность характера усилилась и превратилась в отшельничество. Король заперся в замке и допускал к себе только самых близких людей. Любя музыку и оперу, сначала король помещался в ложе так, чтобы его никто не видел. Затем он приказал играть оперы только лишь для одного себя, а затем и при этих условиях театр только полуосвещался, и король сидел в темноте. Однажды во время представления в придворном театре король заснул. Спектакль мгновенно прервали и возобновили в тот момент, когда король проснулся.

На придворных обедах стол сервировали так, чтобы сидящие за столом были скрыты вазами и цветами, дабы король не мог видеть присутствующих. Последние годы жизни Людвиг сидел в государственном совете, заслоненный экраном, и последний секретарь совета никогда не видел короля в совете в лицо. В его дворце в столовой были такие приспособления, что стол, вполне сервированный и с готовыми кушаньями, по желанию короля являлся через пол, причем король не нуждался в прислуге и не имел неудовольствия лицезреть кого-либо из окружающих. Министрам стоило большого труда добиться свидания и доклада у Людвига, который нередко вскакивал и прерывал доклад из-за пустяка, как, например, повторение стиха. Иногда министрами производились доклады и получались приказания короля через прислугу. С величайшим трудом можно было устроить прием посланника иностранного двора у короля Людвига, причем последний в этот момент для храбрости выпивал очень много шампанского.

В молодости воздержанный, умеренный и вполне трезвый, Людвиг II начал объедаться и много пить вина. Любимым его напитком было шампанское, смешанное с рейнвейном и с каплями фиалкового эфирного масла.

В последнее время Людвиг переносил только низшую прислугу. Однажды у короля явилась особенная привязанность и расположение к кавалеристам его охоты. Они введены были во дворец и служили ему. Но этот каприз длился недолго, и кавалеристы скоро были изгнаны. Один из приближенных короля должен был в течение нескольких недель являться к королю с маской на лице, так как повелитель не выносил его лица. Другой служитель должен был являться к королю с черной печатью на лбу как знак его глупости, ибо, по мнению короля, в его голове было не все в порядке. Многие приказания король давал сквозь двери, и подчиненные в знак понимания и готовности исполнения воли повелителя должны были ответить стуком в дверь.

Если Людвигу приходила в голову какая-нибудь мысль, он немедленно должен был выполнить ее. Так, вычитав что-либо о какой-нибудь замечательной постройке, он немедленно снаряжал поезд и отправлялся туда. Однажды он узнал, что в Вене давалась опера, в которой выведена была мадам де Помпадур. Людвиг приказал доставить партитуру оперы, во что бы то ни стало, хотя ни автор, ни директор театра не желали ему дать ее. Пришлось нанять стенографа и таким образом добыть партитуру.

Король очень любил путешествовать в Париж, Вену и в другие города. Часто он совершал эти путешествия, не выходя из дворца. Для этого он спускался в манеж и садился на коня. После получасовой езды появлялся переодетый кондуктором конюх и объявлял о приезде на ту или другую станцию.

Наряду с этим Людвиг II страдал страшными головными болями, особенно в затылке и часто прибегал к помощи льда. Много также проглотил король хлоралгидрата, желая избавиться от упорных бессонниц. Бывали случаи, что у Людвига наступали приступы мускульного бешенства: он скакал, плясал, прыгал, рвал на себе волосы и бороду; другой раз он, напротив, оцепеневал и стоял часами неподвижно на месте. К этому присоединились иллюзии и галлюцинации. Король слышал голоса и видел видения. Во время снега и мороза ему казалось, что он стоит у берега моря. Король кланялся деревьям и кустам, снимал шляпу перед кустарником и заставлял приближенных преклоняться перед статуей, принимая ее за Марию-Антуанетту. Король часто видел перед собою ножи и другие устрашающие предметы, иногда он заставлял прислугу поднимать воображаемые предметы с пола. Полная невозможность для прислуги исполнить приказание короля принималась последним за обман, нежелание исполнить его волю и злоумышленность. Все это нередко весьма возбуждало короля и вызывало с его стороны бурные приступы гнева, выражавшиеся в резком и жестоком обращении с подданными. Такие же фантазии были и в области архитектуры. Людвиг II имел особенную страсть к роскошнейшим постройкам, а особенно к необыкновенно богатой и блестящей обстановке и убранству. Целый ряд изящнейших дворцов, выстроенных Людвигом, служит лучшим тому доказательством. Особенною роскошью и дороговизною отличался Химский дворец, представлявший в миниатюре Версаль. Для точного воспроизведения этого богатейшего дворца Людвиг неоднократно строго инкогнито ездил в Париж. Богатейшие, роскошнейшие и изящнейшие залы дворцов были залиты массой света, и в этих-то залах в обществе образов своей фантазии разгуливал Людвиг II.