Priklyucheniya Sherloka Holmsa. Palets inzhenera

I entered my consulting-room and found a gentleman seated by the table. Я вошел в приемную; возле стола сидел человек. He was quietly dressed in a suit of heather tweed with a soft cloth cap which he had laid down upon my books. Он был одет в недорогой костюм из пестротканого твида; кепка его лежала на моих книгах. Round one of his hands he had a handkerchief wrapped, which was mottled all over with bloodstains. Одна рука у него была обвязана носовым платком сплошь в пятнах крови. He was young, not more than five-and-twenty, I should say, with a strong, masculine face; but he was exceedingly pale and gave me the impression of a man who was suffering from some strong agitation, which it took all his strength of mind to control. Он был молод, лет двадцати пяти, не больше, с выразительным мужественным лицом, но страшно бледен и словно чем-то потрясен - он был совершенно не в силах овладеть собою. "I am sorry to knock you up so early, Doctor," said he, "but I have had a very serious accident during the night. - Извините, что так рано потревожил вас, доктор, -сказал он, - но со мной нынче ночью произошло нечто серьезное. I came in by train this morning, and on inquiring at Paddington as to where I might find a doctor, a worthy fellow very kindly escorted me here. Я приехал в Лондон утренним поездом, и, когда начал узнавать в Паддингтоне, где найти врача, этот добрый человек любезно проводил меня к вам. I gave the maid a card, but I see that she has left it upon the side-table." Я дал служанке свою карточку, но, вижу, она оставила ее на столе. I took it up and glanced at it. Я взял карточку и прочел имя, род занятий и адрес моего посетителя:

"Mr. Victor Hatherley, hydraulic engineer, 16A, Victoria Street (3rd floor)." That was the name, style, and abode of my morning visitor.	"Мистер Виктор Хэдерли, инженер-гидравлик. Виктория-стрит, 16-а (4-й этаж)".
"I regret that I have kept you waiting," said I, sitting down in my library-chair.	- Очень сожалею, что заставил вас ждать, - сказал я, усаживаясь в кресло у письменного стола.
"You are fresh from a night journey, I understand, which is in itself a monotonous occupation."	- Вы ведь всю ночь ехали - занятие само по себе не из веселых.
"Oh, my night could not be called monotonous," said he, and laughed.	- О, эту ночь скучной я никак не могу назвать, -ответил он и расхохотался.
He laughed very heartily, with a high, ringing note, leaning back in his chair and shaking his sides.	Откинувшись на спинку стула, он весь трясся от смеха, и в его смехе звучала какая-то высокая, звенящая нота.
All my medical instincts rose up against that laugh.	Мне, как медику, его смех не понравился.
"Stop it!"	- Прекратите!
I cried; "pull yourself together!" and I poured out some water from a caraffe.	Возьмите себя в руки! - крикнул я и налил ему воды из графина.
It was useless, however.	Но и это не помогло.
He was off in one of those hysterical outbursts which come upon a strong nature when some great crisis is over and gone.	Им овладел один из тех истерических припадков, которые случаются у сильных натур, когда переживания уже позади.
Presently he came to himself once more, very weary and pale-looking.	Наконец смех утомил его, и он несколько успокоился.
"I have been making a fool of myself," he gasped.	- Я веду себя крайне глупо, - задыхаясь, вымолвил он.
"Not at all.	- Вовсе нет.
Drink this."	Выпейте это!
I dashed some brandy into the water, and the colour began to come back to his bloodless cheeks.	- Я плеснул в воду немного коньяку, и его бледные щеки порозовели.
"That's better!" said he.	- Спасибо, - поблагодарил он.
"And now, Doctor, perhaps you would kindly attend to my thumb, or rather to the place where my thumb used to be."	- А теперь, доктор, будьте добры посмотреть мой палец, или, лучше сказать, то место, где он когда-то был.
He unwound the handkerchief and held out his hand.	Он снял платок и протянул руку.
It gave even my hardened nerves a shudder to look at it.	Даже я, привычный к такого рода зрелищам, содрогнулся.
There were four protruding fingers and a horrid red, spongy surface where the thumb should have been.	На руке торчало только четыре пальца, а на месте большого было страшное красное вздутие.
It had been hacked or torn right out from the roots.	Палец был оторван или отрублен у самого основания.
"Good heavens!"	- Боже мой! - воскликнул я.
I cried, "this is a terrible injury.	- Какая ужасная рана!
It must have bled considerably."	Крови, наверное, вытекло предостаточно.

"Yes, it did.	- Да-
I fainted when it was done, and I think that I must have been senseless for a long time.	После удара я упал в обморок и, наверное, был без сознания очень долго.
When I came to I found that it was still bleeding, so I tied one end of my handkerchief very tightly round the wrist and braced it up with a twig."	Очнувшись, я увидел, что кровь все еще идет, тогда я туго завязал платок вокруг запястья и закрутил узел щепкой.
"Excellent!	- Превосходно!
You should have been a surgeon."	Из вас вышел бы хороший хирург.
"It is a question of hydraulics, you see, and came within my own province."	- Да нет, просто я разбираюсь в том, что имеет отношение к гидравлике.
"This has been done," said I, examining the wound, "by a very heavy and sharp instrument."	- Рана нанесена тяжелым и острым инструментом,- сказал я, осматривая руку.
"A thing like a cleaver," said he.	- Похожим на нож мясника, - добавил он.
"An accident, I presume?"	- Надеюсь, случайно?
"By no means."	- Никоим образом.
"What! a murderous attack?"	- Неужели покушение?
"Very murderous indeed."	- Вот именно.
"You horrify me."	- Не пугайте меня.
I sponged the wound, cleaned it, dressed it, and finally covered it over with cotton wadding and carbolised bandages.	Я промыл и обработал рану, а затем укутал руку ватой и перевязал пропитанными корболкой бинтами.
He lay back without wincing, though he bit his lip from time to time.	Он сидел, откинувшись на спинку стула, и ни разу не поморщился, хотя время от времени закусывал губы.
"How is that?" I asked when I had finished.	- Ну, как? - закончив, спросил я.
"Capital!	- Превосходно!
Between your brandy and your bandage, I feel a new man.	После вашего коньяка и перевязки я словно заново родился.
I was very weak, but I have had a good deal to go through."	Я очень ослабел, ведь мне пришлось немало испытать.
"Perhaps you had better not speak of the matter.	- Может, лучше не говорить о случившемся?
It is evidently trying to your nerves."	Вы будете волноваться.
"Oh, no, not now.	- О нет. Сейчас уже нет.
I shall have to tell my tale to the police; but, between ourselves, if it were not for the convincing evidence of this wound of mine, I should be surprised if they believed my statement, for it is a very extraordinary one, and I have not much in the way of proof with which to back it up; and, even if they believe me, the clues which I can give them are so vague that it is a question whether justice will be done."	Все равно придется выкладывать всю историю в полиции. Но, между нами говоря, только моя рана может заставить их поверить моему заявлению. История эта совершенно необычная, а я ничем подтвердить ее не могу. Даже если мне поверят, доводы, которые я способен представить в доказательство ее, настолько неопределенны, что вряд ли здесь восторжествует правосудие.

Читать дальше