Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Пример 3. Заключение эксперта: «… Экспертиза начата 10 августа 2005 года. Экспертиза закончена 15 ноября 2005 года… Выводы:… Смерть наступила не менее, чем за 1 месяц до момента исследования трупа… Каких-либо переломов костей скелета не обнаружено…». Мусора из этого вывели, что смерть причинена до 10 июля 2005 года, и исключили версию ударнотелесного насилия из-за отсутствия костоломных признаков. С куя ли? Выводы эксперта неоднозначны и допускают иные обстоятельства смерти. Понятия «момент исследования» и «не обнаружено» в канве других данных по экспертизе не позволяют вести отсчёт от конкретной временной величины, в том числе от предела «до 10 августа», не позволяют решать о характере прижизненного насилия. По данным этой Экспертизы не определиться в вопросе, что считать моментом исследования: дату начала исследований; время окончания исследований или любой «момент» промеж этих двух столбов. При том что «моментальные» границы значительно разведены (август – ноябрь). И ты вправе понимать точкой отсчёта, например, время окончания экспертных исследований – 15 ноября. Тогда, минус заявленный месяц от середины ноября, выйдет серединка октября, то есть смерть наступила в ходе исследований (и шо, дохтер зарезал?). А формулировка «не обнаружено» вовсе не означает, что переломов костей не имелось, тем более это не позволят отрицать телесные воздействия значительной силы на пострадавшего. Эксперт такие переломы мог не увидеть, мог их проигнорировать, не выискивать без указания причин не результативности, да и сами кости от мощных ударов в корпус не обязательно, что и ломкаются (кости целы, а селезня отбита).

Аналогично и с визуальной информацией. То, что увидел и запечатлел памятью или фото, – видео картинкой следак или свидетель, твоим видением может обнаружить другую детализацию.

Да, в некоторых случаях только экспертным путём выясняют характер следов, например, на ткани (кровь или краситель; разрыв или порез), предметность объекта (оружие или муляж; корчи от боли или симуляция; электропровод или бельевое веретено). Но экспертизы не всякий раз проводят, считая предметность и качества очевидными или же вследствие недоступности объекта для непосредственного его изучения. Всегда есть место ошибкам, погрешностям в визуальной идентификации намётанным глазом мусоров, есть место и намеренным искажениям и измышлениям зрительных данных. Значит, выводы их можно оспорить и двинуть свою версию.

Допустим, ссылками на данные видеонаблюдения обвинители утверждают, что подозреваемый передвигался крадучись. А у тебя доводы, что ноги больные, потому и походка с такими особенностями острожной ходьбы. Допустим, терпилица настаивает, что ты держал рукой в кармане предмет, по очертаниям смахивающим на пистолет, и это угрожающе действовало на неё. А ты прёшь со своими доводами: нет, просто член на неё встал, пытался через карман обломать эрекшн, да и шмонать хату в возбужденном состоянии не ловко.

Вот протокол осмотра, в котором дано описание лежащего на полу свежего трупа. А вот фототаблица с картинкой этого трупа. Но ни следак, ни криминалист не дают комментариев ракурса съёмок – с какой позиции вести обзор данного изображения. Ты меняешь угол зрения, повершув фотку на 90° по часовой. И, если нет рядом с изображённым телом крупных, определяющих приземлённость объектов, то оказывается, что тело видится вертикально-стоящим, в прислонённом к стене положении. Из картинки не следует, что фотомодель мертва; а то, что глаза закрыты – так зажмурился от фотовспышки… или спит… стоя. А быть может это чучело браконьера из охотничьего клуба местного? Тогда есть повод оспорить письменные данные по осмотру, поставить под сомнение их объективность.

Ныне-то – не то, что давеча: не только мусора, но и рядовое быдло оснащены всякими видеорегистраторами и средствами звукозаписи. При такой оснащённости и доказательственные базы обогащаются аудио-видео материалом. Запись осуществляется в «полевых условиях», без сценариев, спец. подготовки, не профессионалами, не редко низкокачественной техникой и без соответствующей программной поддержки. Оттого изображения и звуковые данные местами имеют невнятный характер, и то, как изображения, речь или иные фоновые вибрации отражаются сведениями в протоколах и распечатках, может не совпадать с реальным видеорядом и содержанием звуковых сотрясений. Эй, ты ведь не будешь слепо доверять таким производным сведениям, например, по текстовым распечаткам переговоров, – тебе подавай оригинал звуковой дорожки. И в ходе прослушивания вдруг оказывается: слова, интонации и прочее слышатся другим содержанием, не прослушиваются вообще или можно их понять иначе. Или реально различаемые слова-фразы следователь посчитал неясными и заменил их в Распечатке многоточием. А от этого исказился смысл исходной речи. Или, наоборот, подменил слово, чьё-то чавканье «за кадром» переиначил чётким слогом. Значит, ты можешь, следуя своим низменным интересам, настаивать на правильности своего восприятия в результате прослушивания (просмотра) оригиналов или требовать исключения из обсуждения спорных, не разрешимых моментов. Короче, прочь стеснения, слышь и видь своё, а к остальным мнениям с претензией: мол, граждане, вы в глазки и ушки долбитесь.