Сергей Дудин - Техпаспорт апокалипсиса. Хождение в боги

Человек никогда не был запуганным животным, каким нам пытаются его представить. Логичнее предположить обратное: в саванны человек вышел как хозяин и пристроился к травоядным. Он разогнал там гиен и шакалов, дал понять львам, что теперь их добыча – это его добыча, и если они еще хотят прокормить своих щенков, то им теперь придётся делиться. Увесистая дубина и сплочённый коллектив – залог успеха.

Что же было дальше? Когда человек задумался о духовном? Может быть, когда принял в свою команду проворных собак? И, наконец, сочтя рекет унизительным и бесперспективным, стал создавать сложные схемы охоты, постепенно превращаясь в пастуха? Откуда было взяться вере? В кого мог верить человек, кроме себя самого?

Человек накапливал не веру, а знания. С каждым прожитым днём должен был всё более полно понимать окружающий его мир. Ошибочно мнение, что вера предшествует знанию (науке) и является его матерью. Оно алогично само по себе, а живучесть его объясняется тем, что это мнение выгодно тем, кто построил свой авторитет на падчерице знания – вере.

Лишь слабый не способен объяснить окружающий мир им же самим. (В процессе объяснения мира выясняется, что Бога никак не обойти.) Судите сами, мы верим лишь тем, кто в нашем понимании обладает знанием и не верим тем, которых за таковых не считаем.

Вера всегда основана на знании. Не зная ни о Боге, ни о физических законах, ребёнок верит своим родителям и старшим. Он верит им, потому что знает – они обладают знанием, которого нет у него. Мы искали в детстве, ищем теперь и будем искать знания. Веру мы начинаем искать лишь тогда, когда нам не хватает знания. Верить мы можем лишь в то, что мы не вполне знаем. Если я знаю закон сохранения энергии, то мне бессмысленно в него верить. Если я не знаю его, но знаю о нём, то могу верить в него или не верить, но это лишь до тех пор, пока я его не узнаю. Узнав его, я сравняюсь с ним. Таким образом, верит в то, что считает себя низшим, тому, кого оно считает высшим. Низшее верит высшему. Равное знает равное. Высшее не верит низшему: высшее знает, что низшее неистинно или может быть неистинным. Вера всегда основывается на чужом авторитете. Человек начинает верить в нечто лишь после того, как он о нём узнает.

Аксиома:

«Знание первично, вера вторична. Нельзя верить неизвестно во что».

Вера в Бога основана не на знании Бога, про которого церковные авторитеты говорят, что Он не познаваем, а на знании о Нем. Бог и этот мир неразделимы. С известной долей условности можно сказать, что это одно и то же. Поэтому не страшны атеисты, страшна их глупость, в равной степени, как и глупость верующих. Глупость переворачивает принцип с ног на голову, ибо она всегда считает себя высшим. Когда она говорит: Я верю в Бога», она врет, потому что понимает под этими словами то, что она знает Бога. Потому она и глупость, что не знает себя.

Вот вам пример двух глупостей. Точнее, глупость одна на всех, представляют же её идеологические противники. Здесь они как близнецы-братья.

Уверенный глас церкви твердит нам, что вера первична, – с ним соглашаются те, кто отрицает участие Бога в создании человека. Парадокс! Но если бы только так. Библия говорит о том, что первые люди Адам и Ева знали Бога, и, следовательно, утверждает первичность знания. Тогда с чьей подачи поёт о первичности веры над знанием церковь? Попы и дарвинисты – кто же вы на самом деле?

Человек является наиболее полным выражением Бога. И раз мы с вами способны к познанию мира и себя, то не будет большой наглостью предположить, что мы способны и к познанию Бога. (Харе-харе.) Бог познаваем как в частностях, так и в принципе. Вся неисповедимость его путей – лишь для тех, кто неспособен к познанию. Путь мира и путь Бога – это путь человека. И мы говорим, что знаем куда идём?

Неисповедимость опять же нужна лишь тем, кто выступает против знания. Мы этих сапиенсов чувствуем за версту. Свою немощь они хотят переложить на наши плечи, убедив нас в том, что немощны мы. Этот номер у них не пройдёт – пусть поищут болванов в собственной среде.

Наше глубокое убеждение в том, что вера – это тёмная сторона знания. Мы не разделяем веры и знания и не ищем их антагонизма, ибо его бесполезно искать, потому что его попросту нет. Мы лишь определяем время и место того и другого как частей одного цикла, которые не могут существовать порознь. «Знание – свет, вера – сумерки, данные нам для размышления».

Итак, мы указали, откуда взялось знание, теперь нам следует объяснить происхождение веры. Чтобы возникла вера и приняла форму религии, человек должен был потерять уверенность в себе, расстаться с частью своего знания, либо это знание должно было сохраниться не повсеместно, а в отдельных группах людей. Естественным путем такое положение вещей возникнуть не могло. Поэтому нельзя сказать, что дарвинисты не правы в частностях – катализатором слепой веры действительно выступил страх и упадок. Причиной же страха и упадка могла быть только глобальная катастрофа, оставившая неизгладимый след в памяти уцелевших людей, в корне перевернувшая их жизнь и представления, т. е. внесшая изменения не только в сами представления, но и в их механизм.