Алмаз Браев - Ремид. Государственник

Назовем имена этих новых дворян, чьи предки совершенно не были «рыцарями» за 100 и меньше века до судьбоносных событий.

Начальник штаба Верховного правителя генерал Алексеев – сын отставного солдата фельдфебеля.

Командующий Северным фронтом генерал Рузский – сын чиновника XII класса (корнет, прапорщик, мичман)

Арестовавший царскую семью командующий Юго – западным фронтов генерал Корнилов – сын хорунжего и простолюдинки.

Командующий Западным фронтом Деникин – сын крепостного крестьянина.

Один из двух делегатов от Думы фабрикант Гучков из купеческой семьи.

Из потомственных дворян только генерал Брусилов. И второй из пары подписантов – Шульгин. Но оба уже болели вечной болезнью русской интеллигенции – самоедством.

Стоит упомянуть, что и вожди двух левых революционных фракций – эсеров и большевиков – Керенский и Ленин были сыновьями провинциальных дворян имени.

Что им не хватало? Правды? Справедливости? Или побед на русско- германском фронте? Хотя, скорее всего, побед. Но за недостатком побед для гордости ведь что то еще, что никому не понятно и не видно.

Традиционный режим, любой выстраивает жесткую социальную пирамиду. Хотя основатели любой пирамиды желают оставаться наверху вместе с потомством, они также заинтересованы, чтобы наверх просачивались более – менее толковые ребята, чтобы было меньше бардака и возни. Хотя бы так. Если же набрать наверх только исполнительных придурков, то бардака и возни будет больше самих дел. Но все равно, каждая часть пирамиды хочет узаконить свои права на место на века, то есть остаться наверху навсегда, и что бы ни один выскочка не занял место его детей, которые получат место отца, ранг и чин по наследству. Казалось бы, все свергатели Николая II получили все возможности для карьеры и осуществили свои желания. Выросли почти из самых низов. Но все равно, что то в этом было не так. Желания осуществились, но внутренние какие то черви остались. И эти черви – кольца традиции. Как ни крути эти кольца, и как не ломай, они все равно сожмутся. Сожмутся так, как это надо традиции. А традиция все время хочет окостенения, хочет застоятся. Отсюда вечный, повторяющийся периодически застой в традиционном мире, которые меняются на такие же резкие революционные взрывы.

Что взрывателям все время не хватает? А не хватает как раз ранга повыше, причем всем не хватает поголовно. (Многие бывшие советские граждане ведь знают, что джинсы, Кока – кола и жвачки тут совсем не при чем. Одевали джинсы и жевали жвачки только мажоры партэлиты. Вот как смешно проявилась плебейская тяга в элитарности, которая в царские времена выражалась костюмами, пуговицами и воротниками, – у каждого класса чиновников свой воротник пальто!)

В иерархической общине если ты падаешь вниз, то ты никому не нужен. На дне все смотрят на условный верх. В таком виде традиционное общество напоминает лягушку или жабу, видящее все голубое небо, но не тину болота или грибок со дна колодца. Условной лягушке или жабе нет дела до простейшей жизни под ногами. Вот так, упавший сверху вниз, еще будет заметен во время падения, еще доли секунды, но это будет последняя почесть глазами, а дальше небытие. Каждый небожитель это знает. И знает, что наблюдают не лягушки, они просто похожие по направлению глаз и внимания. Само падение будет всем сладко. Потому никто падать наверху не хочет. А хочет тихо умереть на вершине. Еще лучше с почетом. Чтобы вынесли вперед ногами. А ведь так происходит до сих пор.

Не знаю, объяснил ли я причину отказа от добровольного ухода из власти по существу, но в этом что то есть и для другой проблемы из этой же области.

Дело в том, что как только заветное первое место освободится, в ту сторону бросаются многие, в том числе совсем недостойные быть на пике. То есть к власти стремятся все, всеми фибрами традиционной души. Но почему так безответственно ведут себя претенденты, ведь мы знаем, что традиционные люди – самые ответственные на свете? Они всегда отвечают за поступки перед обществом. Перед отцом, перед братьями, перед совестью предков и славой. Но ведь никого это не останавливает. Не потому ли, что эти самые жабьи глаза победителей не судят, а ждут. Кому бы поклониться и принести часть своего урожая. Все уже ждут, кто же там воссядет на вершине, чтобы отнести ему свои овощи с огорода или тушки дичи с охоты. Уже готовы подносы, уже согнулись спины. Жабьи глаза уставились туда. Главное, залезть туда.