Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

Заместительница симптоматики вышла из расстановки, когда пациентка покинула зону между матерью и ее новым супругом.

Хронический цистит у женщин иногда указывает на их бессознательное «нет» в адрес какого-то мужчины. Насколько пациентка в данном примере берет на себя эти симптомы за мать или же своей симптоматикой она ограждает себя от мужа матери, для решения значения не имеет. После того, как пациентка увидела связь между своей симптоматикой и бессознательным конфликтом матери, состояние ее здоровья улучшилось. Поклонившись в расстановке перед матерью, она смогла выразить ей свое уважение и оставить ей то, что относится к ней.

Два следующих примера касаются проблем со здоровьем, возникших или усилившихся непосредственно вследствие сексуального насилия.

Изнасилование: «Дорогая мама, это было тяжело для меня».

(пациентка с психогенной потерей голоса)

В рамках обучающей группы меня просит о помощи пациентка, страдающая хронической хрипотой вплоть до полной потери голоса (афонией). Существующая уже более 20 лет симптоматика крайне обременительна для женщины, которая сама работает терапевтом.

Не задавая дополнительных вопросов, я прошу пациентку поставить заместителей для нее самой и для ее симптоматики. Некоторое время они смотрят друг на друга, но без всякого интереса. На вопрос об их состоянии они отвечают, что практически не чувствуют связи друг с другом.

После того как пациентка по моему указанию вводит в расстановку заместителей для своих родителей, у заместителей пациентки и ее симптоматики появляется все больший взаимный интерес, они спонтанно подходят друг к другу и обнимаются. Заместительница матери от всех отворачивается, не желая устанавливать контакт ни с кем из расставленных персонажей. Заместитель отца смотрит на дочь и начинает медленно, маленькими шагами, к ней приближаться. Заместительница дочери смотрит на него с недоверием. Чем ближе он подходит, тем теснее она прижимается к симптоматике.

Вся более явными становятся эротически-инцестуозные отношения, и когда я это озвучиваю, пациентка рассказывает, что, когда ей было 17 лет, ее изнасиловал сосед. Родителям она никогда об этом не говорила. Здесь я предполагаю связь с симптоматикой.

Эта расстановка тоже подтверждает наблюдение, что изнасилование часто представляет собой смещенный инцест. Она показывает наличие инцестуозных отношений между отцом и дочерью, а насильником в данном случае становится сосед. Если дочь расскажет о том, что произошло, то тем самым она обнаружит эту семейную динамику и в результате ей придется признать и связанность своей матери. Легче ничего не говорить, чем принять такую боль и отпустить мать.

В этом месте я прерываю расстановку, отпускаю всех заместителей, кроме заместительницы матери, и прошу ее встать напротив пациентки. Сначала пациентка не может поднять на нее глаза. Опустив голову, она замкнуто смотрит в пол. В конце концов я предлагаю ей сказать: «Дорогая мама, это было тяжело для меня». Она нерешительно поднимает голову и повторяет эти слова. Заместительница матери согласно кивает, у нее на глазах выступают слезы, и она по собственному побуждению говорит: «Мне жаль!» Я предлагаю ей также сказать: «Теперь я вижу, что ты за меня несла, и теперь я забираю это обратно». Тут пациентка тоже начинает плакать. Заместительница матери ее обнимает и долго держит. Так начинается движение примирения.

Когда через полгода я снова встречаюсь с этой пациенткой, она радостно сообщает мне, что в ее симптоматике произошли некоторые подвижки. Теперь блокировка речи случается у нее лишь эпизодически, в определенных ситуациях. Ее отношения с матерью тоже заметно улучшились.

Я обращаюсь к ней с просьбой записать ее опыт. Фрагменты этого рассказа я привожу здесь:

«Мне всегда было нелегко говорить. Мне всегда было трудно сказать, чего я хочу, уже в детстве голос мне при этом отказывал. Эта проблема по-прежнему существует, но с момента расстановки между этим симптомом и мной словно установилась некая связь. Благодаря расстановке я поняла, почему у меня эта симптоматика. Я ни в коем случае не хотела обременять мать. Теперь я воспринимаю неспособность что-то сказать как часть меня, как что-то, что относится ко мне. Благодаря расстановке мне удалось дистанцироваться, и теперь я могу смотреть на мою симптоматику с большего эмоционального расстояния. Благодаря этому у меня появляется все больше сил, чтобы выражать то, что я чувствую. Новым для меня является то, что я все чаще могу говорить и при этом даже хорошо себя чувствовать и что мой голос может звучать и быть услышанным. Большое за это спасибо!»