Юрий Корнилов - На пути к психологии практического мышления

Объект коммуникации передается в речи с помощью слов, отличающихся абстрактностью, обобщенностью и вместе с тем неопределенностью. Кроме того, и сам объект рисуется, как правило, с одной какой-то стороны, рассматривается в одном отношении. По сути дела, в объекте выделяется какой-то предмет и фиксируется в речи, причем здесь могут оказаться отраженными самые разные стороны объекта – его внешние свойства и внутренняя структура, способы работы с ним и наши отношения к нему.

Если предмет, выделенный в объекте, как раз и интересует субъекта познающего, то неполного и одностороннего описания может оказаться достаточно. Тем не менее вовсе нередки ситуации, в которых указанная особенность речи выступает как ограниченность, как препятствие при понимании. В тексте некоторый прибор может быть описан так, чтобы было ясно его устройство и действие. В другом случае может быть описана только его эксплуатация, способ работы с ним. Наконец, возможны и другие описания, например, описание только внешнего вида прибора. И если цели пишущего и читающего не совпадают, эта же одинаковость выступает как серьезное препятствие пониманию.

Как своеобразная трудность в некоторых случаях выступает и несовпадающая с восприятием развернутая во времени подача объекта в речи. Если при непосредственном контакте с объектом мы видим его в единстве свойств, имеем возможность соотнести любые два его качества, а доступные наблюдению соотношения познаются непосредственно, то вычлененные в речи его отдельные свойства подаются последовательно, в определенном порядке. «Программа», последовательность описания объекта должны согласовываться с правилами построения речи, поэтому описание совсем нечасто соответствует последовательности нашего знакомства с объектом или внутренней структуре объекта. Получается, что объект коммуникации предстает перед нами в речи рассмотренным односторонне, с определенной – не всегда известной – целью, упрощающими предположениями, описывается с несоответствующей степенью определенности, абстрактно, в неадекватной последовательности. Причем сложные речевые формы возникают, как мы видели, для преодоления трудностей описания объекта речи и вместе с тем начинают выступать как специфическая трудность, требуя работы мысли, подключения прошлого опыта, перекодирований.

III. В тех случаях, когда к описанию предъявляются особенно высокие требования как к источнику познания, указанные особенности речи проявляют себя в большей степени. Тем не менее речь и здесь выполняет свои функции, если объект описан в тексте именно в том отношении, именно в тех связях и свойствах, которые важны, требуется субъекту читающему. В наших экспериментальных работах были показаны некоторые возможные случаи несовпадения целей, с которыми писался и читался текст (Корнилов, 1969а; Корнилов, 1973). В крайних случаях оказывается, что объект описан совсем не в тех свойствах и связях, которые необходимы субъекту читающему. Иногда в результате описание не несет в себе никакой информации в интересующем отношении, не дает возможности даже косвенно, через умозаключения получить необходимые сведения. Решающую роль здесь играет только опыт, на базе которого по проекции в тексте воссоздается весь объект в той мере, которая позволяет найти в нем нужные свойства, взглянуть на него в другой проекции.

Таким образом, оказывается, что по тому, с какой точки зрения рассмотрен объект в тексте, можно описать характер трудностей, которые должен преодолеть читатель в зависимости от того, какая сторона объекта ему нужна, с какой целью, в каком отношении находятся эти две стороны объекта. По характеру возникающих трудностей можно приблизительно предсказать некоторые особенности процесса понимания данного текста, особенности актуализации прошлого опыта. Так, в упоминавшихся выше крайних случаях правильное понимание текста достигалось только через восстановление объекта по описанию с активным использованием прошлого опыта. Поэтому, как бы ни протекал процесс понимания, в нем обязательно присутствовали домысливание, выход за пределы того, что «было дано» в тексте, конструирование каких-то объяснительных моделей или поиск, «узнавание» адекватных моделей и преобразование имеющейся информации к виду, соответствующему выбранной модели.

Интересно, однако, рассмотреть опыт читателя не сам по себе, а по отношению к опыту пишущего, а также в связи с тем, кому пишущий адресует свою речь, как он себе представляет, насколько успешно он может реализовать свои читательские замыслы. Мысль о том, что опыт у всех людей различен, при всей своей правильности, едва ли может стать основой для поиска. Видимо, нужно ориентироваться на общее в опыте общающихся, а не на различия. Так, технический текст может писаться для самого широкого читателя (инструкции к бытовой технике) и для узкого круга специалистов (инструкции к специальным лабораторным приборам). Такой текст может быть в разной степени обучающим и доступным для использования в профтехучилищах, вузах или научно-исследовательской работе.