Орлов Дмитриевич - Этнос и глобализация - этнокультурные механизмы распада современных наций

Фиксация текстов, сведений, информации на письме, формирование авторства с постепенным утверждением авторского начала в искусстве как основного – это только филологическая характеристика этой культуры.

А можно дать и более широкую, общегуманитарную характеристику, в которой займут свое достойное место появление государственных форм управления обществом, кодификация права, возникновение наук и светских искусств, канонизация роли религии и церкви в воспитании и духовном совершенствовании человека, технические развитие, городской уклад жизни, искусство войны, придворная жизнь. Все это воспринимается как единая культура, но терминологически не объединено.

Можно дать негативное определение – это то, что не входит в народную культуру (в смысле, разъясненном выше). Но вместе с тем в названных и подразумеваемых признаках и формах рассматриваемой культуры есть нечто общее, позволяющее дать не только негативное, но и позитивное определение».

Фактически под именем второй, «цивилизационной», культуры приводится развернутое определение культуры национальной общности с ярко выраженным акцентом на особую роль политической сферы, письменного национального языка и особую роль национальных культурных элит.

Фиксация исследователя на полиэтничности и, соответственно, этнической и религиозной поликультурности (мультикультурности) ряда крупных наций порождает трактовку национальной культуры как «имперской» (собственно, как и часто используемое, но нечетко определенное понятие «имперской нации», подчеркивающее полиэтничность нации) 376: «В современном научном знании уже устоялось представление об империях как политико-культурных образованиях Нового времени, вследствие чего на имеющихся концепциях заметен след недавнего имперского прошлого. На настоящий момент можно выделить два доминирующих подхода в определении сути имперской культуры.

Первый подход заключается в отождествлении имперской культуры с общественным сознанием. Б. Малиновский, Э. Сейд, С.В. Лурье и ряд других авторов склонны определять имперскую культуру как проявление психоментальных установок конкретного этноса, доминирующая роль которого в определенных условиях становится притягательной для иных этнических культур.

По их мнению, имперская культура – культура имперского (то есть государствообразующего) этноса, выполняющая функцию механизма снятия этнокультурных противоречий в рамках единой социокультурной системы, объединенной политически.

Второй, инструменталистский, подход, сводит изучение имперской культуры к анализу конкретных сфер общественной жизни, через которые культура себя проявляет и интерпретируется в качестве инструмента идеологического воздействия имперской элиты на подданных империи. Элита выступает в качестве носителя и основы воспроизводства имперской культуры в неимперском культурном поле.

Таким образом, «имперская» культура, базируясь на культуре государствообразующего этноса, но не тождественная ей, интегрирует этнические меньшинства, то есть является национальной культурой типичной полиэтнической нации.

Таким образом, в культурологическом дискурсе понятия «цивилизационной» и «имперской» культуры тождественны понятию национальной культуры. Фиксируемый культурологами устойчивый дуализм «народной» и «высокой», «имперской» и «цивилизационной» культуры – это следствие сосуществования этноса и нации, как нетождественных социальных общностей, культура которых дифференцирована по ряду оснований, прежде всего, по механизмам воспроизводства. Если этническая культура воспроизводится через традиции и структуры повседневности первичной группы, то национальная культура создается и воспроизводится при посредстве политической сферы, государственных институтов и товарно-денежных отношений (СМИ, издательское дело, театр, кинопроизводство и т. д.).

В современных условиях глобального размывания границ локальных социумов теории политической власти, построенные на идеализированных моделях государства XIX–XX веков с характерной для них тотальностью и моноцентричностью власти, в значительной степени теряют свою применимость.

Характерно, что в XX веке властные отношения и субъекты власти, не связанные с государством (этнос, религия, обычное право), игнорировались как «несуществующие», несущественные или «отмирающие». Так, в «зону невидимости» общественных наук надолго попали современные этносы, объявленные «фантомами», «пережитками» и «атавизмами» массового сознания вплоть до их неожиданного выхода на политическую арену в XXI веке 377. Современный этап глобализации характеризуется тем, что разрушаются миропорядок и социальные институты общества, возникшие в период осевого времени и заканчивая индустриализмом XX века. Очевидно, что идущее на наших глазах разрушение миропорядка проявляет и делает явными его скрытые базовые механизмы и структуры.