Кит Йейтс - Математика жизни и смерти. 7 математических принципов, формирующих нашу жизнь

Такой высокий процент обвинительных приговоров частично объясняется жесткими методами допроса, которые практикуют японские следователи. Им разрешено задерживать подозреваемых на срок до трех дней без предъявления обвинения, они могут допрашивать подозреваемых в отсутствие адвоката и не обязаны записывать допросы. Такое в порядке вещей. Эти жесткие методы обусловлены спецификой японской правовой системы, в которой установление мотива через признание вины служит одной из важнейших предпосылок вынесения обвинительного приговора. Ситуацию усугубляет давление, которое начальство оказывает на следователей, требуя от них сначала получить признательные показания, а улики и прочие доказательства расследования – уже потом. Задача дознавателя облегчается тем, что многие подозреваемые-японцы, похоже, готовы давать признательные показания, чтобы избежать позора, который навлечет на их близких громкое судебное разбирательство. О том, насколько широко распространена в японской системе правосудия практика самооговоров, свидетельствуют недавний пример ареста по подозрению в злонамеренных интернет-угрозах четверых невиновных. Прежде чем в своих злодеяниях сознался подлинный преступник, двоих из подозреваемых вынудили свидетельствовать против себя.

Но Япония в своей приверженности к репрессивно-обвинительным практикам правосудия остается заметным исключением. В большинстве стран мира принцип презумпции невиновности укоренился настолько, что он зафиксирован во Всеобщей декларации прав человека Организации Объединенных Наций в качестве одной из международных правовых норм. Английский судья и политик XVIII века Уильям Блэкстоун даже дошел до количественной оценки этого принципа, заявив: «Лучше десять виновных избегнут наказания, чем пострадает один невиновный». Такая точка зрения ставит нас на сторону ложноотрицательных результатов, и мы готовы оправдать по суду тех, кто вполне мог совершить преступление, но чья вина не доказана. И даже если свидетельства вины есть, если они не могут в полной мере (на юридическом языке – «до отсутствия обоснованных сомнений») убедить присяжных или судей в виновности подсудимого, тот часто покидает зал суда безнаказанным. В шотландских судах существует третий тип приговора, снижающий долю ложноотрицательных вердиктов – хотя бы номинально. Когда судья или присяжные недостаточно убеждены в невиновности обвиняемого, чтобы объявить его невиновным, они оправдывают его «за недоказанностью обвинения». И этот формально оправдательный приговор нельзя назвать некорректным.

Во время суда над Салли Кларк противоречивые доказательства мешали присяжным принять однозначное решение. Салли твердила, что она не убивала своих детей. Патологоанатом Министерства внутренних дел и свидетель-эксперт обвинения, доктор Алан Уильямс, утверждал обратное. Медицинская экспертиза, которую он представил, была запутанной и слишком сложной для присяжных. Во время подготовки к судебному процессу независимые эксперты легко дискредитировали разрывы в тканях мозга, повреждения позвоночника и кровоизлияния в сетчатку, которые Уильямс первоначально «обнаружил» при вскрытии Гарри. В результате обвинение изменило позицию и попыталось убедить присяжных в том, что Гарри задушили, а не затрясли до смерти, как утверждалось первоначально. Даже Уильямс передумал. Экспертно-медицинские заключения были исключительно туманны и неоднозначны.

Ожесточенная борьба между защитой и обвинением вокруг косвенных улик, связанных с этими двумя смертями, запутала ситуацию еще сильнее. Обвинение изображало Салли тщеславной и эгоистичной карьеристкой, раздраженной тем, как изменились ее образ жизни и ее тело после рождения детей. Женщиной, которая так отчаянно стремилась вернуться к своей прежней, бездетной жизни, что убила своих малышей. Почему же тогда, возражала защита, она так быстро родила второго ребенка? И почему она вновь забеременела и родила третьего, пока шла подготовка к суду? Защита утверждала, что Салли была явно опечалена смертью своего первого сына. Сторона обвинения пыталась использовать аргумент в свою пользу, намекая, что в таком демонстративном горе было что-то подозрительное. Врач, впервые увидевший Кристофера, когда тот приехал в больницу, возразил, что в отчаянии Салли не было ничего необычного – это естественная реакция на потерю первенца. Стороны перебрасывались аргументами, как воланчиком в бадминтоне, и у присяжных голова шла кругом.