Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

«Всемилостивейшая Государыня! Вашего Императорского Величества из Всемилостивейшего мне указа от 18 октября всего восхитительнее мне знамение старой моей Высочайшей службы. Неограниченными, каждодневными и незаслуженными много милосердиями монаршими Вашими, Великая Императрица! Я ныне – паки нововербованный рекрут, жертвуя ей [службе]. Когда пределом Божиим случитца мне разстаться с ею и моею Матерью, Матерью отечества, у меня кроме Бога и великия Екатерины, нет! И простите, Ваше Величество, посредник сближения моего к нижним степеням Высочайшего престола Вашего – великодушный мой начальник, Великий Муж, Князь Григорий Александрович! Да процветает славнейший век царствования Вашего в наипозднейшие времена! Мышца Твоя да водворяет благоденствие Европе и вселенной! Я же – последнейший – дерзаю упасть к освященным стопам Вашего Императорского Величества и буду с наинепорочнейшею ревноситию и рвением…» [899] РНБ. Ф. 755. Т. 2. Л. 4, 5 об.

Герой наш не льстец низкопоклонный, во прахе ползающий у ступеней трона, он действительно так чувствует и так выражает благодарность. Форма выражения такова, как принято в те времена, но чувство неподдельно. С молоком матери усвоивший как аксиому недосягаемость для простого смертного той высоты, на которой находится государь, Суворов как дворянин и как офицер был монархистом и никем иным. Поэтому раз государь боговенчан, то и любая награда, от него исходящая, исходит от божества, а божеству служат от всего сердца и всей жизнью. Вот откуда стиль этого письма, столь необычного для нас с вами и столь привычного для России в XVIII столетии.

Следующее письмо – к любимой дочери, к своему единственному, как считает он в эти годы, и потому особенно любимому ребенку. Он начинает его торжественно, как и прилично моменту, но едва выводит имя ее, как невольно переходит на душевный тон, теплый и интимный, каким привык общаться с нею:

«Comtesse des deux empires [900] Графиня двух империй (фр.). , любезная Наташа-Суворочка! a cela [901] В этом ( фр. ). ай да надобно тебе всегда благочестие, благонравье, добродетель. Скажи Софье Ивановне и сестрицам: у меня горячка в мозгу, да кто и выдержит. Слышала, сестрица душа моя, еще: de ma Magnanime Mere [902] От моей Высочайшей Матери ( фр. ). рескрипт на полулисте будто Александру Македонскому. Знаки Св. Андрея тысяч в пятьдесят, да выше всего, голубушка, Первый класс Св. Георгия. Вот каков твой папенька. За доброе сердце, чуть, право, от радости не умер. Божие благословение с тобою Отец твой Граф Александр Суворов-Рымникский» [903] Суворов А. В. Письма. – С. 189–190. .

Гордость высоким титулом, радость от желанной, но нечаянно столь обильной награды, счастье от почти осязаемого прикосновения орлиных крыл удачи, неподдельная любовь к дочери и отцовская гордость тем, что лучи взошедшего над ним солнца славы озаряют и его любимое детище.

Третий на этот день адресат, третий по нашему счету, но не по суворовскому, это, конечно же, Потемкин, который 3 ноября трижды писал полководцу: первое письмо было вполне благожелательное, но официальное поздравление с награждением Св. Георгием I степени, где он именовал себя покорнейшим слугой Суворова [904] РНБ. Ф. 755. Т. 1. Л. 3–3 об. . Второе письмо было приложено к алмазной звезде и кресту ордена Св. Андрея Первозванного, пожалованным за Фокшаны. Оно более теплое:

«С чувством наирадостнейшим имею честь поздравить Ваше Сиятельство получением отличия заслугам Вашим принадлежащего. Остается только желать, чтоб было Ваше Сиятельство здоровы и наслаждались плодами подвигов Ваших, сею славою, которою имя Ваше учинилось уже безсмертием. Я не престану никогда быть Вашим почитателем и сохраню неограниченную свою преданность…» [905] Там же. Т. 15. Л. 29.

Тут автор подписывается уже «всеподданейший слуга». Согласитесь, мудрено представить себе начальника, который называл бы себя почитателем подчиненного и тем более писал бы ему, что тот славой своей уже себя обессмертил. Это нечто большее, чем простая вежливость или даже уважение. Но Григорий Александрович и этим письмом не удовлетворился и написал третье, чисто личное и самое человечное:

«Я с удовольствием сердечным препровождаю Вам, мой любезный друг, милости Монаршие. Вы, конечно, во всякое время равно бы приобрели славу и победы, но не всякий начальник с удовольствием, моему равным, сообщил бы Вам воздаяния. Скажи, Александр Васильевич! что я добрый человек. Таким я буду всегда…» [906] Левшин В. Собрание писем и анекдотов, относящихся до жизни Александра Васильевича князя Италийского, графа Суворова-Рымникского. – М., 1809. – С. 13.