Игорь Стравинский - Музыкальная поэтика. В шести лекциях

Судебная функция предполагает наличие системы санкций, которой простое мнение не располагает. И совершенно незаконно, в моем представлении, наделять публику этой функцией и доверять ей вынесение вердикта по поводу ценности произведения. Достаточно уже и того, что публика призвана решать его дальнейшую судьбу.

В конечном счете судьба произведения зависит, конечно, от вкуса публики, от колебаний ее настроений и привычек – одним словом, от ее предпочтений. Но она не зависит от суда публики так, как если бы это был приговор без права на обжалование.

Я хочу обратить ваше внимание на важнейший момент: рассмотрим, с одной стороны, сознательное усилие, терпение и организованность, которых требует сочинение произведения, а с другой стороны, суждение, которое следует за исполнением произведения и которое является как минимум поспешным и вынужденно импровизированным. В глаза бросается несоразмерность обязанностей сочинителя с правами тех, кто его судит, так как произведение, представляемое публике, какую бы ценность оно ни имело, всегда является плодом анализа, размышлений и расчета, которые представляются прямо противоположными импровизации.

Я так долго распространялся на эту тему, чтобы заставить вас лучше понять, в чем заключаются истинные отношения композитора и публики, в которых исполнитель выступает в качестве посредника. Так вы более полно осознаете моральную ответственность исполнителя.

Ибо слушатель вступает в контакт с музыкальным произведением только через исполнителя. Для того чтобы публика смогла узнать, что представляет собой произведение и какова его ценность, она сначала должна удостовериться в том, что представляющий его человек действительно достоин этой чести и что исполнение соответствует воле композитора.

Задача слушателя становится особенно мучительной, когда дело касается первого прослушивания: у него в этом случае нет ни единого ориентира и никакой информации для сравнения.

И так получается, что первое впечатление, которое столь важно, первый контакт новорожденного произведения с публикой полностью зависит от точности исполнения, которое не поддается никакому контролю.

Таково положение дел, когда речь идет о еще не опубликованном произведении, а качество исполнения не гарантирует нам, что творец не будет предан, а мы – обмануты.

В любой период времени существующая элита давала определенную уверенность в вопросах социальных отношений, что позволяло нам не сомневаться в предстающих перед нами исполнителях – неизвестных, но обладающих безупречной, обусловленной хорошим воспитанием, выправкой. При отсутствии уверенности такого рода наши отношения с музыкой всегда были бы неудовлетворительными. Теперь вы понимаете, почему мы уделили так много внимания важности воспитания в музыкальных вопросах.

Мы уже говорили ранее, что слушатель становится в некотором смысле партнером композитора. Это предполагает, что музыкальное образование слушателя достаточно обширно и он способен не только уловить основные черты произведения, но и даже до известной степени проследить за изменениями, происходящими в нем по мере того, как оно раскрывается.

На самом деле, такое активное участие слушателя, бесспорно, большая редкость, как и появление творца в человеческой массе. Это необыкновенное участие доставляет партнеру такое живое удовольствие, что соединяет его с сознанием, задумавшим и осуществившим произведение, которое он слушает, и дарует ему иллюзию отождествления с творцом. В этом и заключается смысл известного афоризма Рафаэля: «Понимать – значит быть равным».

Но такое понимание – исключение из правил; бо́льшая часть слушателей, как бы внимательно они ни относились к музыкальному процессу, наслаждаются музыкой лишь пассивно.

К сожалению, существует еще одно отношение к музыке – оно отличается и от отношения, при котором слушатель отдается музыке, шаг за шагом следуя за ней в ее развитии, и от отношения слушателя, прилежно старающегося идти с ней в ногу, – я говорю о равнодушии и апатии. Таково отношение снобов, фальшивых энтузиастов, которые видят в любом концерте или представлении лишь возможность поаплодировать великому дирижеру или признанному виртуозу. Достаточно и мимолетного взгляда на эти «серые от скуки лица», по выражению Клода Дебюсси, чтобы измерить мощную способность музыки вводить в ступор тех несчастных, которые слушают ее, но не слышат. Те из вас, кто оказал мне честь, прочитав «Хронику моей жизни», вероятно, помнят, что я затрагивал этот вопрос, когда говорил о механическом воспроизведении музыки.