Вячеслав Фаритов - Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

В «Основных проблемах феноменологии» Хайдеггер не рассматривает другие горизонтные схемы, соответствующие экстазисам настающего (будущего) и бывшести (прошлого). Выбор в качестве примера именно горизонта презенции не является для Хайдеггера случайным. Такой подход мотивирован особым приоритетным положением горизонта презенции в философской традиции (хотя последняя и не имела об этом отчетливого представления). Тем самым он остается в ряду наиболее ярких представителей и завершителей этой традиции.

В конце 21-го параграфа Хайдеггер вновь обращается к заявленной с самого начала проблеме истолкования бытия у Канта. В предыдущих разделах им было показано: бытие в понимании Канта равнозначно восприятию или – воспринятости воспринятого. Здесь нет необходимости подробно останавливаться на значении этого тезиса. Хайдеггер ставит всю кантовскую проблематику исключительно на онтологическую основу: философия Канта – не теория познания, но онтология, учение о бытии. Говоря о восприятии, Кант имеет в виду, прежде всего, бытие, а не познание.

Данную проблему Хайдеггер подробно исследовал в книге «Кант и проблема метафизики». Здесь же его интересует следующий вопрос: каким образом восприятие, составляющее, по Канту, бытие сущего, укоренено в экстатически-горизонтном единстве временности? Иными словами, каким образом Кант понимает бытие, исходя из темпоральности?

Прежде всего, необходимо отметить следующее: Кант, как и греческие философы, понимает все сущее как наличную вещь. Здесь заложено следующее:

1. Такое истолкование «перескакивает» через то сущее, которое, по Хайдеггеру, является ближайшим по отношению к Dasein, – сущее характера подручного средства. Раскрытие сущего как наличного возможно только через нивелирование у подручного средства всех бытийных черт подручности, но не наоборот.

2. Сущее, каким являемся мы сами, Dasein, истолковывается онтологически неадекватно – как наличный субъект.

Бытие сущего характера наличной вещи, т. е. бытие-в-наличии, по Канту, есть восприятие. В восприятии как бытии сущего определенным образом должно быть понято и бытие как таковое. Структуру восприятия Хайдеггер определяет как интенциональ-ность – самосоотнесение с чем-то. Интенциональность укоренена в трансценденции Dasein, последняя принадлежит сущностному устроению Dasein и укоренена во временности. Сущность восприятия как интенционального отношения заключается в том, что оно позволяет сущему выйти навстречу как некоему «телесному в себе», т. е. как наличной вещи. Чтобы это было возможно, необходим предварительный набросок бытия этого сущего – наличия наличного. Возможность предварительного понимания наличия наличного требует, в свою очередь, наброска в направлении чего-то еще более исходного, в данном случае – в направлении присутствия. Так понятое восприятие оказывается модусом экстазиса настоящего в единстве с присущим этому экстазису горизонтом – презенцией: «В интенциональном восприятии только потому может заключаться понимание бытия, что временение экстазиса как такового, настояние как таковое, понимает то, что оно вовлекает в настоящее, в своем горизонте, т. е. исходя из презенции, как присутствующее». [656]Таким образом, Кант в своем тезисе, что бытие равняется по латанию, восприятию, понимает бытие из настоящего, из горизонта презенции, т. е. темпорально. Равным образом, греческие философы, а также вся западноевропейская метафизика понимали бытие сходным образом. В соответствии с ориентацией философской традиции, начиная с греков, на наличное, бытие всегда понималось как присутствие, т. е., хотя и неявно, из горизонта презенции. Тем самым еще раз подтверждается возможность понимания бытия из горизонта временности.

Возможна ли вообще философия, исходящая не из горизонта присутствия и трансценденции, а из иных временных экстазисов, иных онтологических перспектив? Хайдеггер подходит к этой возможности только в своем диалоге с учением Фридриха Ницше. [657]Не случайно именно на пересечение концептуальных разработок Ницше и Хайдеггера М. Фуко указывает как на основной источник формирования своего образа мыслей: «Все мое становление как философа было обусловлено моим прочтением Хайдеггера. Но признаю, что Ницше одержал над ним верх. Хайдеггера я знал недостаточно, я практически не был знаком ни с «Бытием и временем», ни с вещами, опубликованными недавно. Мое знакомство с Ницше гораздо основательнее, нежели знакомство с Хайдеггером; тем не менее оба знакомства относятся к моему основополагающему опыту. Вероятно, если бы я не прочел Хайдеггера, я не читал бы Ницше. Я пытался читать Ницше в пятидесятые годы, но Ницше сам по себе ничего мне не говорил! Тогда как Ницше вместе с Хайдеггером произвели настоящий философский шок! Но я никогда ничего не писал о Хайдеггере, а о Ницше написал совсем небольшую статью; однако же двух этих авторов я читал больше всего». [658]Если Хайдеггер исходит в своей онтологии из присутствия и трансценденции, то Ницше строит свою философию на горизонте становления и трансгрессии. На заре философской мысли перспективы трансценденции и трансгрессии были представлены в учениях Парменида и Гераклита. Европейская метафизика в целом пошла по пути Парменида и разрабатывала онтологию в рамках горизонта присутствия и трансценденции. Но наступают времена, когда песочные часы бытия оказываются снова перевернутыми: философии снова предстоит сделать решающий и судьбоносный выбор между двумя онтологическими горизонтами. И если в античности выбор делался между Парменидом и Гераклитом, то сегодня мы выбираем между Хайдеггером и Ницше.