Вячеслав Фаритов - Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

Структурные моменты трансценденции Dasein Хайдеггер концептуализирует как «к-себе», «с-другим», «при-наличном». Но «к-себе» возможно только на основе настающего, поскольку Dasein способно настать для себя. Равным образом и «бытие-при» укоренено в актуализации, поскольку Dasein способно удерживать , вовлекать в настоящее. Отсюда следует, что трансценденция основывается в специфическом экстатическом характере временности Dasein. Только поскольку временность изначально представляет собой единство экстазов («вне себя», «из себя»), возможна специфическая трансценденция Dasein – как преступание по направлению к себе, другим, внутримирно встречному сущему. Но для этого экстазисы должны быть не просто «остранением к…», исчезающим в неизвестном направлении, но должны иметь некое определенное направление, некое «куда» отстранения. Здесь Хайдеггер подходит к центральному пункту в определении временности и основанной на ней трансценденции Dasein, – к понятию горизонта: «Каждый экстазис как отстранение к… заодно имеет в себе… предначертание формальной структуры «к чему» отстранения. Мы называем это «куда» экстазиса горизонтом или, точнее, горизонтальной схемой экстазиса» [648]. Таким образом, временность представляет собой экстатически-горизонтное единство. На этой основе становится более ясным, каким образом временность Dasein и укорененная в ней специфическая трансценденция делают возможным нечто такое, как отношение к сущему, т. е. набросок в направлении бытия сущего, понимание. Это возможно именно на основании принадлежности экстазисам временности определенных горизонтальных схем: «С фактичным присутствием (Dasein) всякий раз в горизонте настающего набросана какая-то способность быть, в горизонте бывшести разомкнуто «уже-бытие», а в горизонте актуальности раскрыто озаботившее». [649]

Однако до сих пор говорилось о понимании бытия сущего на основе временности. Пока остается все еще не проясненным в полной мере главный вопрос: каким образом экстатически-горизонтальное единство временности может выступать в качестве условия понимания бытия как такового, простого многообразного в бытии сущего? Данный вопрос открывает 21-й параграф «Основных проблем феноменологии», озаглавленный как «Темпоральность и бытие»: «Теперь дело идет о том, чтобы понять, как на основе временности, основывающей трансценденцию Dasein, темпоральность Dasein делает возможным понимание бытия». [650] Исходной точкой анализа для Хайдеггера служит сущее характера подручного средства. Он проводит темпоральную интерпретацию бытия этого сущего, чтобы на ее основе прийти к возможности темпорального понимания бытия как такового.

Специфические черты подручного средства конституируются «обстоятельствами бела» – с подручным средством всегда каким-то определенным образом «обстоят дела», с ним всегда «в чем-то имеется дело». Для всякого обхождения с сущим характера подручного средства необходимо предварительное понимание целости обстоятельств дела. Единство временных экстазисов, обусловливающее этот набросок, определяется как удерживающе-ожидающая актуализация. В ожидании «для-чего» и удержании «того-с-чем» сущее характера подручного средства выходит навстречу, т. е. становится доступно в своем бытии – подручности. Например, ложка становится ложкой, молоток молотком только в определенном и соответствующем временном горизонте, делающим возможными те возможности, которые и составляют бытийный смысл таких предметов, как ложка или молоток. Сами эти предметы должны быть под рукой, присутствовать в настоящем из своего прошлого и одновременно отсылать к будущему – к тем целям, которые мы как Dasein можем достичь с их помощью. Этот временной горизонт и есть то, что Хайдеггер определяет как удерживающе-ожидающую актуализацию.

Теперь встает вопрос: как от временности, обусловливающей понимание бытия сущего (в данном случае – подручности), перейти к временности как горизонту понимания бытия вообще, т. е. темпоральности? Ввиду этого вопроса Хайдеггер обращает внимание на возможную модификацию подручного средства в «не-находящееся-под-рукой»: подручное средство может затеряться, прийти в негодность или быть полностью уничтоженным. Такое не-нахождение-под-рукой составляет дефективный модус подручности. Оно не означает небытие, но, напротив, высвечивает нечто такое, что относится непосредственно к бытию – благодаря тому, что не-на-хождение-под-рукой «бросается в глаза», нарушая характерную для повседневного обхождения с сущим незаметность. Именно: на свет выходит тот факт, что сущему находящемуся– или не-находящемуся-под-рукой, присуще нечто такое, как присутствие или отсутствие , то, что Хайдеггер концептуально схватывает в понятии превенции. Презенция не тождественна настоящему, так как настоящее – только один из экстазисов временности. Не определяется презенция и через феномен «теперь», который есть результат «расхожей», «неподлинной» интерпретации феномена временности (т. е., когда время понимается как нечто сущее). Наконец, презенция не есть и феномен «мнгновения-ока» (раскрытие вечности во мгновении), представляющий собой определенный модус экстазиса настоящего. Но вместе с тем, презенция непосредственно принадлежит настоящему, – а именно – как соответствующий этому экстазису горизонт. Экстазис настоящего как отстранение к… обладает рождающимся из него самого направлением этого отстранения – горизонтом презенции, определяющим специфическое «куда» этого отстранения: «Все, что выходит навстречу, вовлекается в настоящее в настоянии, понято на основании отстраненного в экстазисе горизонта – презенции – как присутствующее, т. е. понято как присутствие». [651]Выход сущего навстречу, вовлечение в настоящее в настоянии – это, как уже было сказано, конституируемое единством экстазисов (удерживающе-ожидающая актуализация) допущение обстоятельств дела, которое как предварительный набросок позволяет сущему раскрыться как сущему бытийным-способом-подручного, т. е. в его специфическом бытии. Но для того, чтобы это произошло, чтобы сущее характера подручного средства могло раскрыться в своем специфическом бытии, подручности, не достаточно одного предварительного понимания целости обстоятельств дела, конституируемого единством временных экстазисов во главе с настоящим. Прежде само понимание обстоятельств дела, само вовлечение в настоящее должно быть определенным образом просветлено в определенном направлении – в направлении принадлежащего экстазису настоящего горизонту презенции. Чтобы с сущим могло таким-то и таким-то образом обстоять дело (чтобы сущее могло быть раскрыто в бытии подручного средства), сущее предварительно должно быть раскрыто как присутствующее , а это значит, – нечто такое, как присутствие должно быть уже заранее понято. Отметим здесь, понято для Хайдеггера не равнозначно познано. Мы не знаем присутствия раньше присутствующего, но понимаем (пред-понимаем) его до начала, а точнее, в самом начале, в моменте любого нашего обращения с сущим, будь то практика или познавание. В определенном смысле это пред-понимание априорно, с учетом того, что здесь речь идет о постоянно ошозарождающейся, ошоконституирующейся априорности. [652]Но что такое присутствие , как ни временным образом понятое бытие, простое многообразного бытия сущего? Бытие понимается из горизонта временности – как теперь показано в отношении экстазиса настоящего – из горизонта презенции – как присутствие. Так понятая временность и есть темпоральностъ – временность как горизонт всякого понимания бытия. Здесь Хайдеггер снова возвращается к названной в самом начале анализа последовательности набросков: (1) понимание сущего требует наброска в направлении бытия этого сущего; (2) набросок в направлении бытия сущего требует, в свою очередь, понимания бытия; в понимании бытия бытие само должно быть наброшено – в направлении временности, понятой как темпоральность. В направлении чего должна набрасываться сама временность, спрашивать, по Хайдеггеру, уже нельзя, так как временность есть изначально набросок-себя как таковой: «Поскольку экстатически-горизонтальное единство временности в себе есть в чистом виде набросок-себя, поскольку такой набросок как экстатический вообще делает возможным набрасывание в направлении… и представляет собой вместе с принадлежащим экстазису горизонтом условие возможности всякого вообще «по-направлению-к», «вовне-к», здесь больше нельзя спрашивать, в направлении чего набрасываются со своей стороны сами схемы, и так до бесконечности. Упомянутая выше последовательность как бы накладываемых друг на друга набросков – понимание сущего, набросок в направлении бытия, понимание бытия, набросок в направлении времени – имеет конец в горизонте экстатического единства времени». [653]Иными словами, временность как темпоральность есть условие всякой возможности как таковой и потому является наиболее ранней, т. е. apriori. «Более раннее» подразумевает здесь не порядок познания – познается сначала сущее, – но порядок фундирования: «Время раньше всякого возможного «раньше», … поскольку оно вообще есть фундаментальное условие «раньше». Говоря об априорном характере времени, Хайдеггер не имеет в виду, что время представляет собой некое первое или вечное сущее. Время вообще не сущее. О нем нельзя сказать: «время есть», поскольку оно является условием всякого «есть»: «временность есть вот (ist da) в своей выявленности, поскольку она сама делает возможным «вот» и его выявленности». [654]В этом тезисе представлен важнейший пункт хайдеггеровской интерпретации бытия и временности как условия понимания бытия, проходящей сквозь все творчество Хайдеггера. «Вот» есть просвет бытия, внутри которого стоит и способом которого существует то сущее, для которого в его бытии дело идет о самом его бытии, – Dasein. В этом же просвете разомкнут мир, внутри которого раскрыто внутримирно встречное сущее. Просвет, разомкнутость, открытость, непотаенность бытия составляют исконную простую сущность бытия. Сущее стоит внутри просвета бытия, оно просветлено бытием. Экстатически-горизонтальная временность представляет собой не что иное, как этот просвет бытия: «Где вообще обнажено в себе самом некое «вот», там открывает себя временность». [655]Хайдеггер проводит аналогию с дневным светом: как свет является основным условием видения предметов, хотя сам остается незамеченным в повседневном обиходе, так и временность представляет собой изначальное условие вообще всякого обхождения с сущим, всякого раскрытия сущего. В любом обхождении с сущим временность всегда уже выявлена (хотя и не тематически постигнута), что было показано на примере темпорального анализа бытия сущего характера подручного средства и презенции как горизонта, соответствующего экстазису настоящего.