Райан Норт - Как изобрести все. Создай цивилизацию с нуля

Например, успешная попытка путешествия во времени была продемонстрирована в точке с координатами 43,660155° северной широты и 79,395196° западной долготы, когда небольшая масса была отправлена на 250 лет в прошлое на три секунды. Для подобного эпохального достижения эксперимент прошел удивительно тихо и сдержанно, за исключением одного момента ближе к концу. Исследовательница Беннет неожиданно сообразила, что момент первого путешествия во времени должен будет стать одним из самых интересных событий для будущих путешественников во времени. Почти против желания она огляделась, желая убедиться, что кто-то прибыл из будущего, чтобы понаблюдать за событиями. Ее реакция сделала этот момент одним из самых популярных мест для путешествия, попавших в программу нашего тура «Самые дикие и эксцентричные моменты в мировой истории».

Подразумевается день в 24 часа, хотя ваш день вполне может быть короче. Притяжение Луны создает приливы, а приливы формируют трение между нашей планетой и ее океанами, что-то вроде крошечных тормозов. Поэтому Земля с течением времени понемногу замедляет вращение. Можно ожидать, что при путешествии в прошлое день будет становиться короче на 17, 8 секунды с каждым миллионом лет.

Здесь мы используем реальный солнечный полдень (когда Солнце находится в высшей точке на небе), а не приближение полудня, которое вы можете придумать, формируя временные зоны (см. раздел 10.7.1).

На корабле «Бигл» имелось 22 разных хронометра, когда он отправился в плавание в 1831 н. э., то самое, в течение которого Чарльз Дарвин начал формулировать свою теорию эволюции. Все хронометры находились в специальном помещении рядом с днищем, где качка ощущалась меньше всего, и никому не дозволялось входить в эту комнату просто так. Через пять лет, когда судно вернулось, только одиннадцать из двадцати двух все еще работали, но оно вернулось.

Когда мы говорим «крошечный», мы вовсе не шутим, поскольку видимые волны имеют длину волны от 400 до 700 нм, и это значит, что все, вами увиденное, и все, что вы когда-либо увидите, лежит в участке спектра длиной буквально 300 нм.

Это не единственный вариант деления, вы можете разлиновать видимый спектр так, как вам захочется, хоть навесив на него десяток разных ярлыков. Например, в английском языке для голубого и зеленого существуют разные слова, в китайском одно слово значит и то и другое. С другой стороны, то, что англичанин назовет «красным», может быть названо несколькими словами в венгерском, турецком, ирландском и шотландском. И даже это некое приближение, ведь всякий, кто работает с цветами профессионально, может идентифицировать сотни оттенков, которых обычные люди не замечают. Дизайнеры интерьера (не беспокойтесь, когда-нибудь они появятся и в вашей цивилизации) могут указать на алый, малиновый, карминовый, амарантовый, кроваво-красный, цвета красного дерева, розовый, киноварный, винный цвета и еще много разных, хотя остальные увидят только оттенки красного.

Мы не смогли бы увидеть радиоволны, даже если бы захотели, поскольку они проходят через наши глаза, не задевая их. Но существуют животные, имеющие способность видеть за пределами обычного спектра: рак-богомол воспринимает все доступные нам цвета плюс немного из инфракрасных и ультрафиолетовых лучей. Наверняка он видит цвета, о которых люди не могут даже мечтать… большей частью потому, что человеку почти невозможно вообразить цвет, с которым он ранее не встречался. Это ведет нас к открытому вопросу философии: мысленному эксперименту «Мэри Суперученый», впервые предложенному в 1982 н. э. неким Фрэнком Джексоном. В нем мы имеем дело с женщиной по имени Мэри, она блестящий ученый, но родилась с изъяном, она может видеть все только в черно-белом цвете. Невероятно, но она проводит жизнь в черно-белой комнате с черно-белым компьютером для выхода в Интернет. Но, несмотря на это ограничение, Мэри чувствует себя отлично, она изучила все, что только сумела отыскать, по поводу цветов, того, как цвет взаимодействует с глазом, как информация обрабатывается в мозгу, все-все. Она один из ведущих мировых экспертов по цвету и человеческому телу, при этом никогда не выходит из черно-белой комнаты. Затем однажды болезнь Мэри проходит, и она выбирается из своего заточения, смотрит на прекрасное голубое небо первый раз в жизни, и вопрос для вас… узнает ли она что-либо новое? Другими словами, существует ли знание, которому нельзя научиться, которое может быть получено только из прямого сознательного опыта? И не ищите у нас ответа. Мы просто делаем машины времени.