Алеся Лонская - Репортаж - От идеи до гонорара

— Здесь сейчас осуществляется дача заведомо ложной информации. Это травля! Травля наблюдателя! — защищает меня член территориальной избирательной комиссии от КПРФ Евгений Маркитантов.

— Я удаляю наблюдателя. Это мое субъективное право! — окончательно заговаривается Шебалин.

— Субъективного права не существует!

Но вся комиссия в него верит и голосует.

— Господа избиратели! На участке воруют ваши голоса! Пытаются выставить третьего независимого наблюдателя за день! — ору я на весь зал.

Разговоры утихли. Дедушки и бабушки поднимают глаза. Головы голосующих выныривают из паранджей кабинок.

— Будете свидетелями?

— Нет…

— Нет…

Я продержалась в этом соревновании дольше многих: меня выставили в 16 часов. Я иду за курткой, которую оставила в соседнем кабинете. Единственная неопечатанная дверь. За столом благодушно восседает член комиссии с реестром голосующих на дому и что-то туда вписывает.

Тихонько, чтобы не спугнуть жертву, я выныриваю и зову представителя ТИК от КПРФ Евгения. Запускаю тигра в клетку и закрываю дверь… Через двадцать секунд вылетает покрасневшая тетка с документами.

— Вы фальсифицировали данные! Вы вынесли документы с участка. Это уголовное преступление! — несется вслед за ней Евгений. Это была моя маленькая месть.

Работа комиссии парализована. Ее члены слетелись на словесную перепалку, забыв про избирателей.

— Вы мешаете нам работать! — из последних сил визжит главный.

Меня тем временем везут в территориальную избирательную комиссию. В ТИКе уже другой подход: выслушивают, кормят обедом, сочувствуют: «Да, да, незаконно…» И рассматривают вопрос о моем возвращении на участок. Аккурат к 19.45.

— Вы можете вернуться на участок! — триумфально вручают мне документ.— Идти тут недолго, пара километров…

Я бегом бросаюсь в темноту: после 20.00 наблюдателей не пускают.

Они знали, что я не успею. Но сделали так, чтобы не было юридических претензий.

Удалось ли мне удержать вас в напряжении? Сразу ли вы почувствовали себя в центре драматической ситуации? Могли ли предсказать концовку?

Давайте разбираться, как рождаются мурашки. Началось все с лида: там — действие. Прием, когда повествование забегает вперед, называется флешфорвард. В лиде я написала кусочек кульминации и оборвала его. Теперь читатель обратится в текст за продолжением, ожидая развития той сцены. Следующим предложением я объясняю, что происходит и где я нахожусь. Это — задержанная экспозиция.

Экспозиция бывает прямая (когда текст начинается с представления персонажей и места действия) и задержанная (в некоторых источниках ее называют «отложенная») — когда мы начали с яркой сцены и только затем дали читателю объяснение, что происходит и где мы находимся. Репортаж рекомендуется начинать с яркого действия — это «драматургическая приманка», а экспозицию задерживать.

Далее, после лида, повествование возвращается назад: я описываю начало своих злоключений. Но это начало сюжета, а не реальное «начало». Я не описываю, что до этого объехала с правозащитниками еще несколько участков. Не описываю, потому что на них не происходило ничего интересного. На них не было сюжета. Сюжет появился, когда появилась проблемная ситуация: мне мешают наблюдать.

Репортаж начинается с первого препятствия: мне не дают свободно передвигаться по участку. Первое препятствие — это завязка сюжета. Ваша первая сцена должна иллюстрировать драматическую ситуацию, в которой оказались вы или ваши герои. Иллюстрировать СРАЗУ!У вас нет шанса на долгий рассказ про то, как вы добирались до избирательного участка или про то, как несколько бабушек идут голосовать — все это банально до тех пор, пока эти «бабушки» не получат свою роль в вашем сюжете, увязавшись с проблемной ситуацией так, чтобы стать препятствием либо помощью к достижению цели.

Далее следует развитие действия, где сила препятствий возрастает, ерою приходится бороться со все более сложными обстоятельствами пока наконец не происходит… что? Кульминация? Вы так думаете на самом деле это ложная кульминация. Следует провокация, и героя выставляют с участка. Где обнаруживается первый эмоциональный спад?

Только после ложной кульминации («я продержалась в этом соревновании дольше многих»). Затем — снова надежда! Эмоциональный подъем и напряжение: герой-победитель возвращается на участок. Но тут последняя фраза показывает поражение: герой не успевает. Только в самом конце это становится ясно. Ниже приведем схему эмоционального нагнетания этого текста ( рис. 2 Рис. 2. Схема эмоционального нагнетания этого текста ).