Максим Бухтеев - Как писать сценарии для кино по методу Проппа

Теперь идёт «спасение». Бухгалтер сбегает из полицейского участка, переодевшись в женское платье. Бандит уходит от погони на автомобиле. Певица уезжает из города.

Герой не оставляет попыток добиться своего. Он наносит ответный удар функцией «неузнанное прибытие». Как я уже писал, часто она идёт гораздо раньше и с неё может начинаться фильм. Но сейчас давайте по порядку. Итак, бухгалтер переодевается в женщину и внедряется в фирму злодея на должность секретарши. Бандит перехватывает курьера мафии и едет в его машине. Певица работает официанткой в том клубе, где выступает её бывший.

Враг считает, что победил. Он торжествует и хочет присвоить то, что по праву принадлежит герою. Это «необоснованное притязание». В большинстве случаев очень важно, чтобы это происходило публично.

Злодей устраивает презентацию для акционеров, пресс-конференцию в мэрии, концерт в клубе.

Кажется, что герой находится в безвыходной ситуации. Как ему доказать свою правоту? Это «трудная задача». Может быть, у него уже есть план. Часто его детали раскрываются для зрителя лишь в последнюю минуту. Но бывает и так, что герой действует импульсивно.

«Решение». Вот он — момент истины! Бухгалтер пробирается на собрание акционеров и раскрывает им правду о том, что злодей обкрадывал их. Бандит доставляет посылку главе полиции прямо на глазах журналистов. Мошенник, видя в зале свою жертву, нервничает, сбивается и забывает слова, а героиня подхватывает песню.

Далее «узнавание». Часто «отметка» помогает доказать правоту героя. Бухгалтер смывает тушь с лица, показывая синяк. Бандит достаёт пулю, которую давно искала полиция, — он извлёк её из своей раны. Певица демонстрирует корону. Но это не обязательно. Главное, что всё встаёт на свои места. Все понимают, кто есть кто на самом деле.

Вместе с узнаванием идёт и «обличение». Часто в этом месте бывает неожиданный сюжетный поворот, когда выясняется, кто же на самом деле настоящий злодей. Такой приём очень любят в детективах.

В моих примерах антагонист заранее известен, но в случае с бандитом можно придумать вариант, когда глава мафии сам мэр. Предположим, что бандит показывает чемодан с деньгами, где подписано «Для Мелкого Бобби». Он думает, что это глава полиции, но журналисты вспоминают, что это прозвище самого мэра, который и является главой мафии.

«Трансфигурация». Герой меняется в глазах зрителя и других персонажей. Необязательно, чтобы это изменение было явным для всех.

Скажем, в случае певицы это может быть лишь один человек — её таинственный поклонник, убедившийся в её искренности. Хоть она и не убедила закон, она находит настоящую любовь. А бандит и бухгалтер теперь герои новостей.

Зло карается тем или иным способом. Это функция «наказание».

Это важная часть финала любого фильма. Бывшего начальника бухгалтера увольняют, а коррумпированного мэра сажают за решётку.

Но наказание может быть косвенным или не столь очевидным.

Предположим, что в случае с певицей её бывший возлюбленный успешно украл песню и не понёс никакого наказания за это. Однако он страдает от любви к героине, которую навсегда потерял.

«Свадьба». Финал любого фильма. Важно помнить, что это необязательно счастливый конец или свадьба в прямом смысле этого слова.

Допустим, что в наших примерах бандита всё равно сажают в тюрьму. Но там он становится криминальным авторитетом, который победил мэра. Или его и вовсе убивают, однако теперь сын героя знает, что отец стал честным человеком. Бухгалтер получает должность главы фирмы, а певица выходит замуж за продюсера и теперь поёт в мюзиклах.

Из всего вышесказанного понятно, что «метод Проппа» гораздо шире, чем просто схема сказочной истории, к которой её часто ошибочно сводят.

Функции Проппа, как видно из приведённых примеров, могут применяться и вне её.

Сам Пропп указывает: «Следует также иметь в виду, что, подобно тому, как ассимилируются элементы внутри сказки, ассимилируются и скрещиваются целые жанры. Тогда создаются иногда очень сложные конгломераты, в которые составные части нашей схемы входят, как эпизоды».

А английский профессор Элизабет Уорнер в книге «Владимир Яковлевич Пропп и русская фольклористика» по этому поводу пишет:

«Утверждение Проппа о том, что волшебная сказка должна рассматриваться как некое художественное единство с унифицированной нарративной основой, а не как набор отдельных мотивов, которые могут изучаться в отрыве от общей структурной целостности, внесло совершенно новый элемент в это направление фольклористики.