Рахул Джандиал - Нейрофитнес. Рекомендации нейрохирурга для улучшения работы мозга

Рекомендую записаться на языковые курсы, но только те, где требуется физически посещать занятия. В последнее время развелось множество онлайн-курсов изучения иностранных языков, и их устроители заманивают вас щедрыми обещаниями, что не успеете оглянуться, как уже будете щебетать на новом языке словно птички. При этом некоторые заочные курсы дешевле, чем классическое очное обучение. Но вы же сами знаете, что сколько заплатишь, столько и получишь, и в этом смысле очные курсы дадут вам несравненно больше пользы, чем в Сети. Когда выкладываешь немалые деньги за занятия в классе по установленному расписанию, это уже сильный мотив прилежно посещать их.

Кроме того, очное обучение создает сильный стимул выполнять домашние задания и как следует готовиться к занятиям, поскольку там каждый на виду, ведь и преподаватель, и сокурсники не смогут не заметить, если ты после стольких уроков так и не умеешь составить простейшей фразы типа «Извините, как пройти в уборную?». Но, что намного важнее, общение с сотоварищами на изучаемом языке – лучший и почти чудодейственный способ совершенствовать разговорные навыки.

Если вы все же предпочитаете обучение в интернете, можете обратить внимание на Duolingo. Опубликованный в журнале PC Magazine критический обзор целого ряда обучающих языку онлайн-ресурсов и приложений делает вывод, что «лучшей бесплатной платформой для изучения иностранного языка можно считать Duolingo, бесспорно и несомненно». Duolingo рекомендует и New York Times, а Wall Street Journal «ни в малейшей степени не сомневается, что эта платформа во много крат лучше остальных бесплатных приложений для изучения языков и даст сто очков вперед кое-каким дорогостоящим аналогам». Какой бы способ вы ни выбрали, будь то очные курсы, мобильное приложение или поездка в страну для изучения языка среди его носителей, вашему мозгу эти занятия принесут однозначную пользу.

– Вот уже много часов он смирно сидит на каталке в приемном покое отделения скорой помощи, – сказала мне медсестра.

За все время не произнес ни слова и почти не пошевелился, так и застыл истуканом в своих засаленных обносках, не выказывая никаких чувств. Странный он какой-то: не то чтобы чем-то подавлен, но и не абсолютно спокоен. Поскольку дело происходило в Восточной Лос-Анджелесской больнице, я сразу понял, что передо мной бездомный.

– Вот, знакомьтесь, известный телевизионный продюсер, – со смешком закончила медсестра, понизив голос, чтобы не слышал пациент.

– Так-таки телепродюсер? – я решил, что она шутит.

– Он всегда так представляется, – ответила сестра, – я, говорит, известный бездомный телепродюсер.

Я заглянул в карту больного. Там говорилось, что Уильям то проживает в приюте, то уходит оттуда и время от времени поступает по скорой помощи сюда, в Восточную, каждый раз по поводу проблем с психикой. Он был высок и костляв, шапка густых пшеничных волос и того же оттенка пышная борода делали его похожим на исхудавшего льва. Я подошел к нему, представился и спросил, что с ним случилось.

– Голова, – односложно ответил он, – поранился.

Я попросил разрешения осмотреть его затылок. Он ответил утвердительно, взглянув на меня пустыми глазами.

На затылке обнаружилась ссадина, настолько глубокая, что кое-где даже просвечивала цветом слонового бивня обнаженная кость черепа.

– Как это произошло, Уильям? – спросил я.

– Упал.

Он и правда был весь какой-то заторможенный. Я осмотрел его, но не заметил на руках дорожек от инъекций. Не было при нем и никаких аксессуаров завзятого наркомана. Я просмотрел анализы – при поступлении у Уильяма взяли на анализ мочу и кровь, однако не обнаружилось и следа наркотических средств.

– Медсестра говорит, вы продюсер на телевидении, да? – уточнил я.

– Да, – сказал он, а потом назвал два ситкома и один сериал про полицейских, популярный в 1980-х годах.

– И вы их продюсировали?

– Точнее, я был исполнительным продюсером, – монотонно, как робот, произнес он.

– Как же случилось, что после всего этого вы оказались бездомным?

– Уволили.

Я еще раз заглянул в карту и удостоверился, что он не женат.

– У вас была жена?

– Развелись.

– А дети?

– Двое.

– Уильям, скажите, вы выпиваете?

– Нет.

– Принимаете вещества?

– Нет.

Поскольку у него не было перелома черепа, я велел врачу отделения скорой помощи промыть рану и наложить швы. Но клиническая картина у меня не складывалась. Была здесь какая-то странность: чем объяснить полную безучастность этого экс-продюсера? Почему его чувства словно заморожены? И я назначил бездомному МРТ-исследование. Эта процедура не подвергает пациента воздействию радиации, а я, может, обнаружу «зебру» – так в микрохирургии называют один очень редкий диагноз.