Сергей Васильев - Метафилософия и компаративистика

В онтологии К. Маркса и Вл. Соловьева мы видим, казалось бы, самое резкое противостояние. Что может быть более далеким друг от друга, чем мистический реализм и «завершенный», пусть и «благодаря работе самой спекуляции», материализм? Однако если присмотреться, то можно найти и некоторые моменты сходства. И оно не случайно, а закономерно. И Маркса, и Соловьева отличает стремление к конкретности, отрицание абстрактного подхода к пониманию действительности. Это выражается двояко. С одной стороны, для обоих характерен интерес к живой жизни, стремление «сделать философию мирской», что нашло выражение, в частности, в большом количестве публицистических работ. Слова К. Маркса о том, что «философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» [13, с. 4] широко известны. Но вот. что пишет в письме Вл. Соловьев: «С тех пор как стал что-нибудь смыслить, я сознавал, что существующий порядок вещей ( преимущественно же порядок общественный и гражданский, отношения людей между собой, определяющие всю человеческую жизнь), что этот существующий порядок далеко не таков, каким должен быть, что он основан не на разуме и праве, а, напротив, по большей части на бессмысленной случайности, слепой силе, эгоизме и насильственном подчинении… Сознательное убеждение в том, что настоящее состояние человечества не таково, каким быть должно, значит для меня, что оно должно быть изменено, преобразовано». [5, с. 46]

С другой стороны, это теоретическая борьба с «отвлеченностями», с абстракциями, односторонностями. Можно сказать, что философия Вл. Соловьева попытка идеалистически и мистически освоить конкретное «все» мира, а марксистская философия попытка освоить это «все» материалистически. Здесь мы имеем дело с двумя теориями мировой конкретности, фактически, с двумя концепциями всеединого. Не случайно, поэтому, онтологическое первоначало в обеих концепциях носит конкретный характер.

Следует отметить, что и В. Соловьев, и К. Маркс, стремятся уйти от грубого, одностороннего решения спора между идеализмом и материализмом. Вот, что отмечал, в этой связи, А. Ф. Лосев: «Рассмотрев учение Вл. Соловьева о Софии, мы должны признать, что его идеализм подошел к реализму и материализму так близко, как это для идеализма вообще возможно». [8, с. 257] По его мнению, Соловьев в свей системе небывало высоко оценил материю. «В конце концов у Вл. Соловьева получается так, что не только Бог нисходит в низшую и грешную материю, но и сама материя способна возвыситься до воплощения Божества. Редко кто ставил так высоко материю, как ставил ее Вл. Соловьев. [8, с. 596] С. Н. Булгаков даже называл философию Вл. Соловьева религиозным материализмом.

Что касается марксизма, то в этой связи уместно вспомнить и слова В. И. Ленина в «Философских тетрадях» об умном идеализме, который ближе к умному диалектическому материализму, чем метафизический материализм. [7, с. 248] В ранних работах К. Маркса и Ф. Энгельса мы находим критику абстрактного материализма, который на деле есть «абстрактный спиритуализм материи». [10, с. 321] В «Экономическофилософских рукописях 1844 года» Маркс, характеризуя свои взгляды, пишет: «последовательно проведенный натурализм или гуманизм отличается как от идеализма, так и от материализма, являясь вместе с тем объединяющей их обоих истиной». [16, с. 162] Марксизму свойственен антиредукционизм, понимание материи как внутренне активной, нацеленной на порождение духа. Марксистский обзор истории материализма в «Святом семействе» наводит некоторых критиков даже на мысль о том, что марксизм это на самом деле не материализм, а гилозоизм. Материя в марксизме одухотворена, так как сознание есть атрибут материи.

Вл. Соловьев пытается уйти от абстрактного идеализма, обратившись к мистике и цельному знанию. Лосев отмечает: «сущность софийного идеализма Вл. Соловьева заключается в критике изолированных идей и в критике их гипостазирования в абстрактном виде. Вместо этого Вл. Соловьев, и это в течение всей своей жизни, проповедует духовно и материально насыщенную идею, заостренную в виде страстно ощущаемой заданности, закона и метода ее бесконечных материальных осуществлений». [8, с. 625]. По Соловьеву, абсолют есть сущее всеединое, содержащее многое в себе. Он утверждает, что если у единого отнять предикат всего, то оно превратиться в «исключительно единое, лишенное всего, то она [истина] будет таким скудным принципом, из которого ничего нельзя вывести и объяснить». [24, с. 693] Таким образом, всеединое есть именно не абстрактное единство, а конкретное, вбирающее в себя свою противоположность множественное.