Эльмира Нетесова - Помилованные бедой

— А где? — растерялся Юрий Гаврилович.

— В любом кабаке! Мало их, что ли, в городе?

— Я не хожу по ресторанам!

— Да не ссы! Счет я оплачу! — услышал в ответ пренебрежительное.

— Там не поговорить. А причина серьезная! Не для обсуждения в застолье!

— Тогда ко мне намыливайся! — назвала адрес. И хлопнула трубкой поспешно.

В означенное время Юрий Гаврилович с Иваном подошли к трехэтажному коттеджу, позвонили прямо от ворот. Им открыла женщина лет сорока. И на вопрос, она ли Елизавета Николаевна, ответила, указав на коттедж:

— Хозяйка дома! Ждет! Проходите! — провела через двор в прохладу дома.

— А вы даже вдвоем? Не решились ко мне поодиночке возникнуть? Испугались? То-то и оно! Поизвелись нынче мужики-соколы! Обеднела, обнищала на них матушка Русь! Нынче у мужиков одни огрызки меж ног болтаются. Бабу обнять некому! Так вот и маюсь несогретая! — Встала навстречу врачам.

Увидев ее, Петухов невольно к двери попятился. Не по себе стало. И лишь Бронников не дрогнул. Остался как монолит, даже поцеловал руку хозяйке, сделал комплимент, мол, никакая иная женщина не смогла бы так ярко и сочно представить Россию, как Елизавета Николаевна!

Та расплылась в счастливой улыбке, предложила гостям присесть.

Юрий Гаврилович рассказывал о Римме, осторожно подходил к сути. Внимательно следил за хозяйкой дома. Она слушала, не перебивала, не задавала пустых вопросов.

Беспечная улыбка исчезла с лица, женщина сидела напряженно, вцепившись в подлокотники кресла. Голубые ее глаза посерели, капризные губы вытянулись в побледневшую полосу.

— Выходит, меня все годы охмуряли? Пять лет измывались над Римкой и вешали лапшу на уши, какие благородные, ну прямо-таки святые, что, несмотря на дочкины болезни, они возятся с ней, и лечат, и любят!

— Какая там любовь, помилуйте! Он уже другую женщину в дом привел и живет с ней. На глазах Оксаны. Ее, вашу Римму, считают орудием для добывания денег. Сказать почему? Они знают, что внучку при живом отце и без его согласия вам не отдадут. Таков закон.

— Вот они получат Оксану! — отмерила баба по плечо и сказала: — Завтра заберу ее у них. И больше не увидят ни дочку, ни внучку. Не то дышать отучу этих отморозков! Они со мной игру затеяли? Зря! Я никогда не проигрываю. И они в этом убедятся. Оба взвоют в одной моей лапе. Я этого Андрея так впрягу, он неграм позавидует.

Сцепила кулаки, заходила по комнате тучей.

— Нет! Ну это ж что? Меня решили наколоть? Тряхнуть захотели? Да я так скручу! Обоих блядей за жопы! — Сверкнули молнии в глазах. — И эта дура молчала! Она боялась, мандавошка. Какой-то козел посмел глумиться над моей дочкой! Ну, берегись, падла!

Елизавета то садилась в кресло, то подскакивала и опять бегала по комнате. Вот она вызвала горничную, коротко спросила ее о чем-то, позвала гостей в столовую, открыла в нее двери, врачи увидели накрытый стол, но отказались, сославшись на позднее время и усталость.

— Жаль! Ну да ладно! Завтра к вам нагряну. Надо с дочкой переговорить. Найдете нам угол или отдадите мне ее до вечера?

— Поговорите в больнице!

— Не доверяете мне Римму? — нахмурилась баба.

— Говорить с ней надо осторожно, тихо.

— Я шепотом не дышу! Чего меня учите, как с ней дышать? Она моя! Знаю, как в ней человека разбудить, сдерну с колен, заставлю жить, чтоб об такого козла Андрея грязную обувку по-гребовала вытереть! Мужик выискался, туды его мать! — кипела ярость. — А вам, мужики, спасибо великое, что не дали охмурить и вогнать мою девку в могилу. На это надо было насмелиться!

Указала на две громадные сумки, появившиеся в прихожей:

— Это ваше!

— Что такое? Нам ничего не надо. Это наша работа! — насупился Бронников и пошел к двери без оглядки. Но просчитался…

Хозяйка бесцеремонно ухватила его за воротник одной левой. Приподняла над полом и, оглядев насмешливо, процедила сквозь зубы:

— Требуешь мной? Западло тебе такая кентуха, как я? Вы ж культурные! Грамотные! Интеллигенция! А я навроде свиньи против вас! Так, что ли?

— Как вы смеете так обращаться с главврачом? — подскочил Петухов к хозяйке.

— Цыть! Ты, гнида недобитая! Гонор свой решили тут показать, унизить? Вам плевать на меня? Обидеть вздумали? — отпустила Бронникова.

— И не думали обижать. Только ни к чему все это, — указал Юрий Гаврилович на сумки.

— Берите! В благодарность, что дочь мою сберегли и меня огородили от гадов. Завтра к вам приеду, поговорим по душам! — вырвался зловещий голос из глотки.