Yakut

Да и Доулбаев, скромненько, расплылся в узкоглазой улыбочке.

Как воры не нарвались на патруль, одному Богу было известно. Но, если честно сказать, охрана складов, носила чисто формальный характер. На вышке, в декабрьский мороз, понятно, никто не дежурил. Патруль же, выходил на проверку лишь изредка, без особого желания. А что до двоих «кавказцев», то они сидели на цепи, забравшись в конуры, на пропускном пункте. И никто их, никогда, на территорию складов, свободно бегать не отпускал. (И с патрулём, собаки никогда не ходили). Мало ли кто, из сотрудников, на территории находится! Ведь такие монстры разорвут, и отвечать за это, никому, ясно, не хотелось.

.Между тем, «друзья», с грохотом и криками, ввалились в казарму. А на тумбочке-посту, дневальным, в это время, дежурил Санька Истомин. Что он мог предпринять, да и зачем?.. Ведь, лейтенант-то Кукуев, как всегда, в казарме отсутствовал. Ушел «ответственный» офицер, на всю ночь, к своей знойной крале. Так что, призрачная свобода действий, на фоне принесённого бухла, мигом отхватила всех старослужащих. Ну, и Санька, естественно, поддался общему настроению.

Только бедный «молодняк» не радовался, привалившему, нежданно, «празднику». Жался по койкам, прекрасно сознавая, — что его, вскоре, ожидает. Две двадцатилитровые канистры — это, знаете ли, не баран чихал! Тут такая будет вакханалия, что только за штаны держись!.. Нет, конечно, не имеется в виду самое постыдное. Однако издевательств, унижений и рукоприкладства, надо ждать во всём объёме!..

Словом, спиртягу срочно развели. И девятнадцать, истосковавшихся, глоток приняли волнующую жидкость.

Что было потом, — трудно описать. Тост следовал за тостом, братание за братанием. Гоготание за пьяным плачем. «Ты меня уважаешь?» — за угрозами. Толпа гудела, вроде, растревоженных шмелей. В итоге, — восемнадцать человеков были, что называется, на «рогах». Воровайко целовал в лобик, окосевшего в доску, Доулбаева. Истомин, более или менее, трезвый, лабал на гитаре. Вспомнились старые обиды, а затем, и мордобой, махач резко, вдруг, попёр!.. Дембеля дрались с полуторагодишниками; а те еще и между собой. Разошедшийся Воровайко, только успевал выбивать зубы. Крики, мат, стоны, море крови.

Между тем, попрятавшиеся «молодые» тряслись, как зайцы. Но и до них, в конце концов, очередь дошла. «А ну, спляши, чего-нибудь!» — привязались к одному. Другого заставили петь гимн СССР. Остальных, согнав в кучу, организовали в «хоровую капеллу». Дескать, изобразите-ка «Подмосковные вечера»!.. Х-во, что-то мелодию выводите! А за фальшь у нас, в хавальник дают!..

Но «концерт», на этом, не закончился. Одному из дембелей, пришла в голову «идея». Баян, у офицера из второй казармы, попросить! Мол, гитара слабовато играет, — тихо, что не слышно. Тут же, снарядили группу и, в час ночи, пошли мужика будить. И что ведь, самое смешное, — заполучили инструмент! Потому как, капитан Бобров сам был в стельку пьян!..

— А ну, Санёк, выдай-ка «Цыганочку» с выходом!..

И пошла-поехала «лихая» пляска.

А засим, пьяно-сосредоточенно, стали песни орать на всю казарму.

За-по-мни!

Че-рез две. Через две зимы-ы!

Че-рез две. Через две весны-ы!

Отс-лу-жу!

Отслужу, как надо и вернусь!!..

За-по-мни!

И так далее, в том же духе.

А Воровайко потянуло на сентиментальщину. Обнял Истомина.

— Сыграй, пожалста, «Оренбургский пуховый платок»!.. Шибко песня за душу берёт!..

Санёк и слабал. Воровайко сопел, сопел, да и зарыдал, чудушко.

Потом, после заключительного аккорда, просветлённо выдал:

— А что, земели, пьём да пьём, а вот закусить, у нас и нет!

В ответ — пьяный гул сожаления.

— Верно, Коля! А че делать-то?

Воровайко залыбился хитро. Видно было, что

чувак подвигов захотел.

— Да есть одна задумка! Ха-ха-ха!..

— А че за задумка-то?

«Герой дня», пошатываясь, встал, расправил плечи.

— А ну, Доулбаев! Пошли за мной!

Но Доулбаев спал. Растолкали и заставили идти.

— А защем? А кута хотить-то нато?

— На кудыкины горы!

Казаха одели и вытолкали. Вслед за ушедшим «спасителем народа».

Когда «друзья» подходили к забору, нагнал их хохол Задеринога. Он тоже был сержантом, как

и Воровайко, и сам вызвался, «земелям помочь». Даже не предполагая, чем это, в будущем, может для него обернуться.

Не без труда, взяли преграду. И прямиком, направились к складам.

Недолго думая, вскрыли медную пломбу на двери. Воровайко ломиком сорвал замок. Смачно матерясь, ввалились, наконец, в помещение.