Поэзия Скальдов

По-видимому, наличие стева — единственное, что отличает драпу от так называемого «флокка» — цикла вис, т. е. хвалебной песни, состоящей из ряда вис, не разбитых стевом. Драпа считалась более пышной и торжественной формой, чем флокк. Известно, что датский король Кнут разгневался на исландского скальда Торарина Славослова за то, что тот сочиняя в его честь флокк, а не драпу, и потребовал, чтобы к следующему дню была под страхом смертной казни готова драпа в его честь.

Каждая из вис, составляющих драпу, — как правило, замкнутое целое, не только в метрическом, но и в смысловом отношении. Если в последующей висе драпы говорится о том же событии, что и в предыдущей, то эта последующая виса всего чаще просто вариация на ту же тему. В драпе никогда не бывает ничего сколько-нибудь похожего на сюжет. Не бывает в драпе и прямой речи, т. е. монологов или диалогов. Вообще по своей композиции драпа похожа на самый примитивный из жанров — стихотворный перечень имен или каких-либо сведений. Единственное, что позволяет установить последовательность вис в драпе,— хронологическая последовательность описываемых в драпе событий, так как такая последовательность в драпе всегда бывает соблюдена. Однако эти события (т. е. битвы, набеги, войны) в драпах обычно не индивидуализированы, а представлены условными деталями (сверкание мечей, потоки крови, пожирание трупов волками, воронами и орлами), и поэтому часто их хронологическая последовательность не поддается установлению. Отсюда понятно, почему сохранилось множество фрагментов драп, но почти ни одной целой драпы.

Драпа обычно начинается с просьбы скальда выслушать сочиненные им стихи. Затем следует перечисление воинских подвигов прославляемого и восхваляются его храбрость и щедрость. Заключение драпы может содержать просьбу скальда о награде эа его произведение. В сагах в ряде случаев сообщается, какой, так сказать, гонорар получил скальд. Так, в «Саге оГунилауге Змеиный Язык» сообщается, что ва свои хвалебные песни Гуннлауг получил от английского короля «пурпурное одеяние, подбитое лучшим мехом и отделанное спереди золотом», от короля, правившего в Дублине, — «наряд из пурпура, отделанное золотом одеяние и плащ с дорогим мехом, а также золотое запястье весом в одну марку» (король сначала хотел подарить Гуннлаугу два корабля, но королевский казначей сказал, что это слишком много), от оркнейского ярла — «широкую секиру, всю выложенную серебром» (но в этом случае Гуннлауг сочинил флокк, а не драпу!).

Речь в драпах, как и во флокках, всегда идет о событиях, которых скальд был очевидцем или о которых он слышал от очевидцев. О далеком прошлом в скальдических хвалебных песнях, как правило, не говорится, т. е. в них нет истории в собственном смысле слова. Обычно в них рассказывается лишь о подвигах живого человека (или только что умершего в случае поминальной драпы). О событиях прошлого в них говорится только постольку, поскольку эти события — факты из жизни прославляемого. Другими словами, в скальдических хвалебных песнях говорится исключительно о том, что было для скальда современностью. Лишь в XII в. скальды начали сочинять драпы также и о давних событиях, и о героях прошлого. Так, некто Халлар-Стейн сочинил драпу в честь давно умершего норвежского короля Олава Трюггвасона, а некто Хаук Вальдисарсон — драпу о героях исландских «родовых саг». В этих произведениях XII в. история становится свободно выбранной литературной темой. Первоначально скальды не выбирали содержание своих хвалебных песней: оно бывало задано фактами биографии прославляемого.

Снорри Стурлусон в прологе к «Кругу Земному», самой знаменитой из исландских «королевских саг», так говорит о правдивости скальдичсских хвалебных песней: «Когда Харальд Прекрасноволосый был королем Норвегии, Исландия была заселена. У Харальда были скальды, и люди еще помнят их стихи, а также стихи о всех конунгах, которые потом правили Норвегией <.. .> Мы признаем за правду все, что говорится в этих стихах о походах и битвах конунгов. Ибо, хотя у скальдов в обычае всего больше хвалить того правителя, перед лицом которого они находятся, ни один скальд не осмелился бы приписать ему такие деяния, о которых все, кто слушает, да и сам правитель, знают, что это ложь и небылицы. Это было бы насмешкой, а не хвалой». Как показали исследования историков, это странпое с точки зрения нашего времени высказывание (почему, казалось бы, не приписать живому правителю то, чего он не совершал?) тем не менее содержит совершенно правильную оценку скальдиче-ских хвалебных песней как исторического источника. Несмотря на шаблонность изображения и условность деталей, всякая скальдическая хвалебная песнь — это сухой и точный перечень индивидуальных событий, в принципе определимых хронологически и географически. Никакого сознательного вымысла в них действительно нет. Это, конечно, объясняется тем, что, как это ни страпно, возможность сознательного поэтического вымысла была вообще неизвестна. Сознательный отбор фактов действительности, их обобщение и преобразование в художественный вымысел были еще недостигнутой возможностью.