Gammond - Bluff Your Way in Music

В России представители власти говорили, что музыка Рахманинова отражает «декадентское настроение нижних слоев среднего класса». Если б

они присутствовали на променад-концертах, то с благодарностью обнаружили бы, насколько правы они оказались!

Взялся за сочинение музыки, которая никак не может быть признана симпатичной. Лишенная и намека хоть на какие-то человеческие чувства, она превратилась по сути в логически выстроенную систему звуков. Потом, в течение многих лет, композитор все больше и больше разочаровывался, понимая, что его претензии оказались несостоятельными, хотя некоторые из его ранних сочинений приобрели невероятную популярность, как, например, балеты «Петрушка» и «Жар-птица». Страстно желая быть в центре внимания, он кончил тем, что стал писать произведения в додекафонической манере, звучавшие часто всего по полторы минуты; но и они оказались до того посредственны и слабы, что даже самые ярые его поклонники не смогли бисировать их более чем полдюжины раз.

Стравинский не только стал излюбленным композитором двадцатого века, но и оказал самое большое влияние на музыку века в делом, большее, чем любой другой композитор. Его ученики писали музыку, которая была еще более отталкивающей, нежели музыка учителя, — и преуспели.

Слегка подобрев (в возрасте примерно восьмидесяти лет), он объехал весь мир, дирижируя собственными сочинениями и записывая их столь блистательно, что у любого слушателя создавалось впечатление, что он появился на свет только для того, чтобы полюбить их! Сопровождаемый верным «Босуэллом» по имени Роберт Крафт, композитор высказывался афоризмами — они были записаны Робертом Крафтом, который впоследствии и опубликовал их, издав книгу. Для мистера Крафта вполне приемлемо.

Конечно, Стравинский всегда высказывал миру свое мнение. Он даже сказал как-то, что джаз — это «гибельный хаос звуков», после чего сразу же сочинил «Весну священную». Поступая в том же духе, он создал энное количество пьес, базирующихся именно на джазе и рэгтайме. Действительно умный человек.

Хоть музыка сэра Майкла и весьма требовательна, и весьма изысканна, как, впрочем, и слова (которые он писал сам), все же нет оправдания высказыванию какого-то музыкального критика, которому просто нечего было сказать: «Да это же просто „петля 1да яма"» Такого рода заявление недостаточно даже для книги нашей «Блеф»-серии!

Родился слишком рано, чтобы писать для кино и, таким образом, упустил возможность достичь благополучия и успеха. Его насыщенная мелодикой музыка с роскошным оркестровым колоритом и сильным эмоциональным напряжением имела все, чтобы со временем стать весьма популярной. Чайковский очень печалился, что именно из-за этого его никогда не воспримут всерьез.

А вы и не должны воспринимать Чайковского всерьез. Однажды он даже женился — на одиннадцать недель — но быстро понял недостатки такого положения и устроился получше (за счет богатой вдовы). Он умер, выпив некипяченой воды.

Среди сочинений Чайковского совершенно

необходимо какое-нибудь неизвестное произведение, которое никогда не было и никогда не будет популярно в отличие от его лучших симфоний, балетов или увертюры «1812 год».

Рекомендуемые непопулярные произведения: Большая соната, Концертная фантазия для фортепиано, увертюра «Гамлет». Первые три симфонии тоже скучны до изумления.

1Tippet — петля (англ.).

Начинал совершенно нормально, оркеструя оперетты, и делал это хорошо. Решив стать серьезным композитором, начал с попыток сочинять под Вагнера и Брамса, но потом обнаружил, что Вагнер и Брамс это уже написали. Потерпев неудачу в этом направлении, решил, что должен найти другой метод сочинения. Когда он однажды лениво забавлялся кроссвордом, его озарила идея: сочинять музыку с помощью формулы, делавшей вдохновение необязательным. Композитор взял наугад двенадцать нот хроматической гаммы, употребив, каждую только один раз. Убедившись, что они нацарапаны точно, именно в этом порядке, он придумал новые правила, дававшие возможность

играть их задом наперед, боком или вверх ногами. Вы же, разнообразия ради, можете и сжульничать.

Сначала все это звучало очень по-новому, и идею приняли другие композиторы, которые

не могли писать лучше Вагнера и Брамса — и даже лучше Шёнберга. С той поры двенадцатитоновая музыка стала спасением для посредственности и для того, у кого недоставало воображения. Печально то, что система Шёнберга, созданная с целью разрушить условности старой школы, произвела нечто, чьей ошеломляющей характеристикой является «самодостаточность», и что оказалось еще большей условностью. Шёнберга следует считать человеком, сделавшим больше других для проявления публикой интереса к старой и затасканной музыке и бесконечного желания слушать фортепианные концерты Г рига и Чайковского. Это все- таки несправедливо, когда его имя используется любящими родителями только лишь для того, чтобы попугать шалунов.