Gammond - Bluff Your Way in Music

На самом же деле интересно то, что ужасна не вся современная музыка. Встречаются еще композиторы (вроде шведа Эвина Тубина или британца Джорджа Ллойда), которые пишут музыку если и не отличающуюся моцартовски- ми достоинствами, то все же приятную на слух! Последнее, чем публика была изумлена, а критика шокирована, так это употреблением слова «деривационный» при каждом удобном случае. И как же всех осчастливил Альфред Шнитке, сочинявший современную музыку на добрый старый лад. Она звучит так, как если бы три произведения (и все — нелегкие для исполнения) исполнялись одновременно! Очень скоро Шнитке был признан лидером нового направления, а его произведения стали транслировать чуть ли не каждый день.

На всякий случай, если вы решились подискутировать с интеллектуалом, не следует говорить, что, к примеру, на такого-то оказал влияние Штокхаузен. Подобное заявление чревато расспросами, что небезопасно! Лучше с пафосом заявить, что «он начал там, где остановился Штокхаузен», — ведь, скорее всего, никто и понятия не имеет, о чем идет речь.

Придется немного поработать и поднапрячь память; вы должны заранее позаботиться и запастись энным количеством подобающих случаю терминов, чтобы достойно высказаться о некоторых выдающихся представителях авангарда. Штокхаузену, к примеру, подойдет определение «изоморфный», и Джону Кейджу оно тоже подходит, даже в еще большей степени.

Лучшая линия защиты в беседе о современной музыке — это все-таки атака. Выскажитесь следующим образом: «Как же можно обобщать, когда следует провести некоторую корреляцию между Бэббитом, Масгрейвом, Максуэллом Дейвисом и Харрисоном Бетвислом?» При этом, конечно, улыбайтесь, чтобы все могли принять вашу реплику за шутку (в некотором роде). Или не могли.

И вот тут-то самое время воскликнуть: «О, ваш бокал пуст! Пожалуйста, позвольте мне наполнить его!»

Маленькие «музыкальные» хитрости — игра весьма тонкая, но она может быть искусно разыграна и самым незрелым из знатоков. Все, что вам надо сделать, это предложить как вариант какую-нибудь простую, повсеместно исполняемую музыку, которая очень популярна пли, напротив, очень непопулярна, и, постоянно намекая на нечто и что-то и бросая многозначительные взгляды, заставить людей поверить, что вы открыли в этом произведении что- то такое, что они, люди, бездарно прошляпили! Именно подобный взгляд на музыку позволил некоторым незначительным музыкальным формам превратиться в искусство малых форм. Если предмет вашего внимания окутать легким флером ностальгии — упомяните что-то вроде старых мюзикхолльных песенок двадцатых годов, — дело сделано. Некоторые музыкальные тенденции уже вполне оформились именно как малые виды искусства.

Сотнями выбрасывались на сцены мюзик- холлов из Жестяных и Сковородных переулков. Макс Бирбом и другие достойные доверия писатели одобрили песни улицы и их грубый юмор: ведь именно они и составляют значительную часть репертуара, заполняющего досуг утомленных работой интеллектуалов:

а) Тед Нивеллер, исполняющий «Жену не выбирай, смотря на фотку, а то ведь не узнаешь ее... сзади!»;

б) Гетта Тиллер, привлекшая внимание к песенке «Что-то есть в твоих глазах, от чего я без ума...»;

в) Гарри Уиннер, горланящий: «Не хотите ли взять эту даму замужнюю, чтобы стала она вам законной женой? »

Легкое знакомство с такими авторитетами, как Скотт, Макин-Поуп, Уиллсон Дишер и Чанс Ньютон, быстро введет вас в курс дела.

Вы-то сами вообще можете не интересоваться (как некогда бывало) ни беседой, ни самими заслугами Дэна Линоу или Марии Ллойд, о которых писали люди вроде Т. С. Элиота. Великая заслуга мюзик-холла как жанра в том, что он оказался социологически значим, и теперь это объект серьезнейших исследований музыковедов и университетских программ.

Благодатное поле деятельности для музыкального «игрока» — это, несомненно, музыка в стиле «фолк» или, строго говоря, музыка, в сочинении которой совершенно невозможно кого- либо упрекнуть. Основной гарант успеха — слово «традиционный». Оно действительно несет в себе отпечаток тайны. Непритязательное «вскоре» означает, что написанная музыка уже стыдится самое себя.

В целом же возникновение фолк-музыки уходит корнями в далекое прошлое, а история развития ее практически неизвестна, так что можно строить любые догадки об истоках ее зарождения. Прогресс минимален, ибо добавление единственной мысли или ноты может занять отрезок времени примерно в десять тысяч лет. Изначально фолк-музыка представляла собой ряд нескладных и неладных хоровых песнопений, распеваемых мужчинами на пирушках. Вождь троглодитов мог, к примеру, бросить клич: «А таперича гуртом, мужики!» — и все тут же разражались припевом типа «пап-па-рап-пара-парап-бум!», потом хохотали и снова принимались пить.