Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Elementi di Economia Pubblica, составляемые с 1769 по 1771 год, впервые напечатанные в 1804 году в собрании Scritt. Cl. It. part. mod. том 11-й и 12-й; особенно IV часть, гл. 6 и 7.

Usura libera; том 34-й вышеуказанного собрания сочинений (parte mod.).

Vasco. Ор. dt. Р. 209.

De Republica II, изд. 1591 г. V. II р. 799 и след.

Например, II. Memoire sur les banques; Economistes financiers du XVIII siecle, Ed. Daire, Paris, 1851, p. 571.

Essai politique sur le commerce, там же, р. 742.

Esprit des lois XXII.

Его приводит уже Ризи в своем сочинении о процентных ставках и законах о ростовщичестве и Книс (Credit I. С. 347): «Справедливость требует, чтобы услуги, которые делаются обеими сторонами при возмездных договорах, были равноценны и чтобы ни одна сторона не давала больше, чем получила, или получала больше, чем дала. Следовательно, все требования заимодавца от должника сверх предоставленного капитала несправедливы, так как он получает при возвращении одного только капитала уже все то, что дал. Однако по отношению к незаменимым предметам, которые употребляют, не разрушая их, не задумываясь, можно разрешить взимание наемной платы, так как здесь (по крайней мере мысленно) употребление всегда может быть вполне отделяемо от самого предмета и подлежит, следовательно, также оценке и имеет цену, которая может быть отделяема и на деле отделяется от цены самой вещи. Если поэтому я уступил кому-либо такую вещь исключительно для употребления, то ничто не мешает мне, сверх возвращения предмета, оставшегося моей собственностью, требовать еще и наемную плату, которая является ценой на предоставленное мною употребление такового. Однако совсем иначе обстоит дело с теми предметами, которые юристы обыкновенно называют заменимыми. Так как они по необходимости разрушаются при употреблении, то невозможно представить себе отдельного их употребления, которое было бы отлично от самого предмета, и другой ценности кроме той, которую представляет собою самый предмет. Из этого по необходимости вытекает, что нельзя уступать другому пользования заменимым предметом, не уступая ему вместе с тем в собственность и самого предмета. Если я тебе уступаю сумму денег с условием возвратить мне по истечении определенного срока такую же сумму, то ты получаешь от меня только эту сумму денег и ничего больше. Употребление этих денег включено в осуществление права собственности, которое я тебе уступил на данные тебе деньги. Оно не представляет собою ничего самостоятельного, ничего такого, что ты получил бы сверх полученной суммы. Я тебе уступил только эту сумму и ничего больше; по справедливости я не могу требовать с тебя ничего, кроме предоставленной тебе суммы, ибо справедливость требует, чтобы возвращалось только то, что было дано».

Амстердам, 1764 г.

Op. cit. Р. 269 и след.

Op. cit. P. 257—262.

P. 267.

P. 284.

См. в особенности с. 276, 290, 292 и след., 298 и след.

Составленная в 1769 году, изданная двадцать лет спустя, в 1789 году. Я цитирую по полному собранию сочинений Тюрго, изданному Дэром; Париж, 1844 г. Т. I. С. 106—152.

Funk. Zins und Wucher. Tübingen, 1868. С. 116. О приеме, который нашло это либеральное решение Рима (от 18 августа 1830 г.) у одной части французского духовенства, см.: Молинари. Cours d’Économie Politique, 2-е изд. Т. I. р. 333.

Исследование о природе и причинах богатства народов. М., Эксмо, 2007. С. 361—362.

Например, Sonnerfels. Handlung V. A. S. 488, 497. Steuart. V. 4 Part. I. P. 24; Hume. Op. cit. P. 60. Ср. выше, с. 304 и 308.

Некоторые историки экономических учений, которые в то же время являются и приверженцами теории производительности, подлежащей нашему рассмотрению ниже, как, например Рошер, Функ и Эндеманн, любят приписывать авторам рассматриваемой эпохи «предчувствие» или даже «предвидение» «производительности капитала» и считать их провозвестниками теории производительности. Я это считаю недоразумением. Эти авторы, хотя и говорят о «плодоносности» денег и разных других вещей, но это слово в их устах является скорее названием того факта, что известные предметы приносят прибыль, чем его объяснением. Они попросту называют все предметы, которые дают прибыль или «плоды», «плодоносными» уже только по этой одной причине, причем им и в голову не приходит желание дать этими словами формальное теоретическое объяснение происхождения этой прибыли. Это ясно заметно у Сальмазия в его рассуждениях на эту тему. Если Сальмазий называет «плодоносными» воздух, болезнь, смерть и проституцию (см. выше: с. 56, примечание), то это, очевидно, только резкая форма выражения для того факта, что государство, облагающее воздух налогом, что врачи, могильщики и проститутки извлекают прибыль из вышеназванных явлений. Но не менее очевидно и то, что Сальмазий нисколько не думал серьезно выводить вознаграждение могильщика из производительной силы, присущей смерти. Серьезнее не надо также смотреть и на «плодоносность» денег, которую Сальмазий как раз и хотел объяснить аналогией с этими примерами.