Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Я полагаю, что эта критика только низвергла одного идола, чтобы на его место поставить другого. Она опровергла только более широкое предубеждение, чтобы принять более узкое. Человеческий труд, как и все другие факторы, не имеет привилегии создавать ценности. Труд создает блага и исключительно блага, которые ожидают и приобретают свою ценность только в зависимости от потребностей хозяйственной жизни, которые они должны удовлетворять. Причинами того, что существует некоторая, но никак не полная, законная связь между количеством труда и ценностью продуктов, являются совершенно иные обстоятельства, чем «созидающая ценности» сила труда, которая не существует и существовать не может; об этих причинах я уже, правда, очень поверхностно, упомянул выше, когда говорил о случайной связи между издержками и ценностью.

Все эти предубеждения, к сожалению, задержали развитие теории. Они служат причиной слишком поверхностных исследований труднейших научных проблем. Желая объяснить образование ценности, теоретики исследовали ряд причин, иногда даже очень небольшой, для того, чтобы остановиться потом на ложной и основанной на предубеждениях точке зрения: капитал или труд создает ценность. Вследствие этого, однако, упускали из вида дальнейшее исследование действительных причин и тех более глубоких сторон проблемы, в которых и заключаются настоящие ее трудности.

Обратимся теперь ко второму толкованию, которое допускает учение наивных теоретиков производительности. На основании этого толкования производительную силу, приписываемую капиталу, нужно понимать прежде всего как техническую или физическую производительность, т. е. как способность капитала содействовать производству большего количества или лучшего качества благ, чем можно производить без содействия такового; при этом, однако, считают очевидным, что увеличенное количество продуктов, сверх восстановления затраченного на производство капитала, должно заключать в себе и прибавочную ценность. Как обстоит дело с убедительностью этой версии?

Я вполне согласен с тем, что капитал действительно обладает приписываемой ему физической производительностью, т. е. что при его помощи можно произвести большее количество продуктов, чем без него 389 . Я могу также согласиться, хотя здесь связь не так уж обязательна, — что большее количество благ, произведенных при помощи капитала, обладают также и большей ценностью, чем меньшее количество благ, которое могло быть произведено без его помощи. Но ни одна черта во всем этом ходе мыслей не указывает на то что большее количество благ должно иметь и бо ́льшую ценность, чем субстанция капитала, затраченного на производство таковых, — в чем и заключается сущность объяснения явления прибавочной ценности.

Я поясню это конкретнее на известном примере Рошера. Я охотно соглашаюсь с тем и понимаю, что при помощи лодки и сетей ежедневно ловят 30 рыб, между тем как без этого капитала ловили бы только три. Я охотно соглашаюсь и понимаю, что 30 рыб обладают большей ценностью, чем прежде три рыбы. Что же касается утверждения, что 30 рыб должны обладать большею ценностью, чем амортизационная доля лодки и сетей, затраченных на их ловлю, — то оно отнюдь не обусловливается и не поясняется сделанными предположениями и уж ни в коем случае не вытекает из таковых. Если бы опыт нам не говорил, что ценность выручки на капитал всегда больше ценности затраченного капитала, то наивные теоретики производительности не дали бы нам ни одного аргумента, который заставил бы нас считать необходимым это положение. Могло бы быть и иначе. Почему, например, капиталы, доставляющие большую выручку, не могут, ввиду последней, цениться высоко, так высоко, чтобы ценность капитала равнялась ценности получающегося в большом количестве продукта. Почему, например, лодка и сети, которые за все время своего существования способствуют получению излишка в 2700 рыб, не могут быть равноценны именно тем же 2700 рыбам, получению которых они способствовали? В таком случае — при всей физической производительности — не было бы никакой прибавочной ценности.

У некоторых выдающихся представителей наивной теории производительности встречаются, как это ни странно, такие положительные замечания, на основании которых можно этот последний вывод — отсутствие прибавочной ценности — считать естественным. Некоторые из них прямо-таки высказывают взгляд, что ценность субстанции капитала имеет тенденцию приравниваться к ценности получающегося из него продукта. Так, например, Сэй пишет (Traité, p. 348), что ценность fonds productifs вытекает из ценности продукта, который может получиться из таковых; Ридель в § 91 своей политической экономии развивает подробно мысль, что «ценность средств производства», следовательно, и капитала, зависит главным образом «от их производительных сил или от обеспеченной за ними, в силу неизменных основных законов, производства, способности оказывать большее или меньшее содействие в производстве вещественных ценностей»; а Рошер в § 149 своих «Основ» говорит: «Впрочем, земля имеет с другими средствами производства то общее, что ее ценность главным образом обусловливается ценой ее продуктов».