Ю Менцин - Парламент

Уже к началу XIV в. в ряде стран Западной Европы существовало хорошо налаженное банковское дело. Причем банки Италии систематически одалживали у населения деньги под 10 — 12 % годовых, что было возможно лишь благодаря кредитованию стремительно растущего производства (об этом см. [3, c. 231]).

В верхах общества царили коварство и цинизм, в средних слоях феодальной администрации — взяточничество и хитрость, в низах — зависть и желание забыться", — писал историк Э. Ю. Соловьев о времени кануна Реформации [4, c. 65]

Одной из причин гражданской войны в Англии 1640 — 1649 гг. Т. Гоббс считал то, что "Лондон и другие крупные торговые города, восхищаясь процветанием Нидерландов, наступившим после их восстания против своего монарха — короля Испании, были склонны думать, что подобное изменение правления принесет им такое же процветание" [5, c. 593].

В своем фундаментальном труде "Левиафан" (1651), посвященном анализу различных форм государственной власти, Т. Гоббс рассматривает парламент лишь как сугубо вспомогательный институт власти, способный при отсутствии верховного контроля над ним легко становиться источником анархии и войн (см. [8, c. 144 — 145]).

Для понимания политологических поисков XVII в. очень важно учитывать то, что мыслители этой эпохи исходили из фундаментального единства законов природы и общества (см., например, работу С. Шапина [9] об отражении династических проблем, возникших в Англии после "славной революции", в гносеологической полемике Лейбница и Кларка).

В своих экспериментах Бойль помещал трубку Торричелли под стеклянный колпак, из-под которого откачивал воздух. В результате уровень ртути в трубке понижался, из чего Бойль делал вывод, что столб ртути уравновешивается давлением атмосферы. Однако воздух под колпаком был изолирован от атмосферного. Следовательно, столб ртути уравновешивается не атмосферным давлением, а чем-то иным: упругостью воздуха, сжатого до начала эксперимента собственным весом.

При изложении позиции Гоббса в его полемике с учеными я опираюсь на материалы и выводы чрезвычайно содержательной монографии С. Шапина и С. Шеффера [2], посвященной анализу проблем обоснования в XVII в. возможности экспериментального естествознания.

Вспомним полученное лишь в 1771 г. разрешение публиковать полные отчеты о парламентских дебатах в массовых изданиях.

Знаменитые приоритетные споры (скорее, скандалы) Ньютона с Гуком и Лейбницем — это пример того, во что превращается дискуссия между учеными при отсутствии жестких процедурных рамок.

Авторитетность этих показаний определялась процедурами коллективного удостоверения получаемых результатов, т. е. была следствием правильной организации работы сообщества, способного благодаря этому адекватно воспринимать свидетельства природы.

На протяжении всего XIX в. общим местом в работах многих французских, немецких, а с началом царствования Александра II и российских публицистов и историков (М. Н. Катков, Б. Н. Чичерин и др.) были рассуждения о том, что английская политическая система, жизнеспособность которой обеспечивается историческими особенностями народа (уважение к общинным правам, гармонические отношения между сословиями и т. п.), не может быть перенесена на несовершенный, расчлененный общественный организм стран континентальной Европы (об этом см. [11, с. 114 — 120]). Еще более категоричен был О. Шпенглер. Размышляя о судьбе Германии после ее поражения в первой мировой войне, он предупреждал, что "перенос английской системы политической организации, где на поверхности — борьба всех против всех, а в глубине — предотвращающее распад англо-саксонских обществ согласие по базисным ценностям, на немецкую почву приведет Германию, при отсутствии консенсуса по базисным ценностям, к расколу и борьбе всех против всех на глобальном уровне. А это, в свою очередь, неминуемо поведет к разложению и распаду общества и государства" (цит. по [12, с. 118]). По-видимому, со словами Шпенглера согласится немало современных политологов, считающих, что мы еще "не доросли" до парламентаризма, но я думаю, что история Англии XVII в. убеждает в том, что уважение к общинным правам и "согласие по базисным ценностям" были все-таки не предпосылкой, а следствием развития в стране парламентской демократии