Габриэле Кроне-Шмальц - Понять Россию. Борьба за Украину и высокомерие Запада

В целом, это было сложное и даже смутное время для людей, которым приходилось с трудом преодолевать тяготы будней, при этом выслушивая советы всего мира. Люди столкнулись с грабительским капитализмом, а не с мягкой формой социальной рыночной экономики, с которой мы в то время имели дело в Германии. Извращенным в этой ситуации было то, что в России никто не верил, что механизмы социальной защиты могут действительно работать; не верили из опасения, что Запад мог неправильно это понять, приняв эти механизмы за социалистические или коммунистические признаки, и снова отвернуться от России. Трагизм ситуации заключался в том, что, имея у власти Бориса Ельцина, каким бы симпатичным человеком в личном общении он ни был, политическим авторитетом Россия не обладала. Но именно в чем-то подобном Россия тогда остро нуждалась.

С одной стороны, лгать людям, давая нереальные обещания, как это делали Ельцин и его реформаторы под девизом: год-два, и все закончится, – не было никакого смысла. В какой-то момент, когда обещанный период прошел, люди начали понимать, что их обманули. Но с другой стороны – как можно сухо и по-научному объявить народу о том, что сколь-либо заметные улучшения сможет ощутить на себе только следующее поколение? Такого, конечно, никто не вынесет. Изначальный западный энтузиазм, который ежедневно и с экстазом лился с экранов телевизоров и в своих масштабах казался европейскому жителю неприличным (возможно, мы все же не такие добрые и благородные…), со временем уступил место скептицизму, и стало заметно, что в обществе намечается серьезное противоречие. Противоречие между желающими выстелить красную ковровую дорожку перед Западом и его экономическими обязательствами, не заботясь о том, что их собственная страна разваливается на куски, и теми, кто опасался тотальной распродажи. Неудивительно, что в то время политическое руководство во главе с Ельциным раздумывало над всевозможными вариантами, способными заинтересовать иностранных инвесторов. Их фантазии дошли до создания экстерриториальных областей в России, на которые в полной мере должно было распространяться международное право.

1990-е годы при президенте Ельцине стали для народа России постоянным тестом на выживание, как экономически, так и политически. Возьмем для иллюстрации этого три ключевых момента. Во-первых, Ельцина с полным основанием можно назвать родоначальником олигархов. Он не только допустил, но даже поддерживал приватизацию ключевых отраслей промышленности, проводимую при весьма сомнительных обстоятельствах. С одной стороны, в стране развернулся настоящий кризис. Люди месяцами не получили заработную плату, в лучшем случае зарплата выдавалась натурой, это могли быть и раковины, и унитазы. По другую сторону кризиса находилась пафосная и лоснящаяся элита, которая думала, что может купить все, начиная от журналистики и заканчивая судебной властью. Государственные структуры разваливались, жизнь страны определяли коррупция и преступные группировки.

Говоря о втором моменте, я имею в виду конституционный кризис 1993 года, который завершился кровопролитием, хотя в западном сознании он едва ли сохранился. Да и как он мог сохраниться? «Выходкам голливудского актера Юнке на Западе уделялось больше внимания, чем кровавым конституционным нарушениям в самой большой стране мира», – писал украинский журналист Виктор Тимченко в одной из своих книг. Большинство людей на Западе до сих пор прекрасно помнят снимок, на котором Ельцин стоит на танке – фотография сделана в Москве в августе 1991 года, когда Ельцин выступил против ГКЧП, члены которого удерживали Горбачева и его семью в Крыму, чтобы остановить политику перестройки. О том, что два года спустя Ельцин сам послал танки штурмовать здание парламента – Белого дома, – в памяти не осталось практически ничего. При этом российский конституционный кризис 1993 года, в результате которого по данным разных источников были убиты от 120 до 1000 человек и ранены сотни, знаменовал собой важный поворот в истории России.

Вкратце о подоплеках: речь шла о распределении власти в Российской Федерации, образовавшейся после распада Советского Союза, точнее, о том, какими полномочиями должен обладать Президент, а какими – парламент. В то же время решался вопрос об экономической реконструкции этой огромной страны, которой при активном участии американских консультантов в то время руководил так называемый радикальный реформатор Егор Гайдар, занимавший пост министра экономики и исполняющий обязанности премьер-министра. Его «шоковую терапию» – официальное название политики экономических реформ – обвинили в стремительной инфляции начала 1990-х годов.