Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

Внимание к перспективе предстоящей войны обусловлено тем, что на январском Пленуме ЦК ВКП(б) (1925), как рассказывал мне известный историк государства и права В.М. Курицын, был представлен совместный доклад Разведупра РККА и разведки Коминтерна. В соответствии с этим сценарием к 1932 г. должен был произойти крах Веймарской республики (как мы видим, это сбылось). Это событие (по оценкам авторов доклада) должно было вызвать коммунистическое восстание. Ответом на него должно было стать вторжение Великобритании и Франции, подкрепленное значительными силами Речи Посполитой. После подавления восстания объединенные силы должны были вторгнуться в советскую Россию [116]. Подтверждением того, что этот сценарий рассматривался как основа для практических действий, является изложенный в мемуарах С.А. Ваупшасова план (на случай вторжения) подготовки партизанского движения в Белоруссии в конце 1920-х – начале 1930-х гг. [117]

Увеличение горизонта анализа альтернатив в большой степени влияет на оценки хода проводимых социально-экономических преобразований. Критерии, связанные со сбалансированностью развития, уступают место оценкам степени готовности страны к предстоящей войне. Так, эксперты указывают, что важным индикатором такой готовности выступает то, что СССР вступил в войну с самым молодым и современным станочным парком. Это, в свою очередь, позволило использовать в массовом порядке труд женщин и подростков, не обладавших высокой квалификацией.

Издержки первых пятилеток в этом контексте следует рассматривать как часть общих (конечно, просто гигантских) потерь, понесенных нашей страной и обществом во имя Победы. Это уже другие критерии оценки отечественной истории с учетом существовавших в тот период альтернатив. При таком взгляде необходимо и социально-экономические издержки различных альтернатив рассматривать в увязке с комплексной оценкой последствий каждой из этих альтернатив.

Представляется, что современное массовое сознание приблизительно так и подходит в оценке всего трагического контекста предвоенного развития, считая, что «нам нужна одна Победа. Одна на всех – мы за ценой не постоим», как писал великий поэт-фронтовик Б.Ш. Окуджава, остро чувствовавший нерв народной жизни [118].

Однако расширение горизонта рассмотрения не должно быть чрезмерным. Имеется множество факторов, повышающих неопределенность альтернатив при расширении горизонта их рассмотрения. Здесь в первую очередь следует учитывать научное, техническое и технологическое развитие. Для примера достаточно вспомнить, как изменились наши социальные практики, например, структура свободного времени, под влиянием развития информационных технологий, прежде всего Интернета.

В связи с этим логичным будет предположение, что максимальным временным горизонтом, в рамках которого можно делать сколько-нибудь обоснованные прогнозы, является период 20–25 лет. Это промежуток, когда новые технические и технологические решения, которые впоследствии получат свою реализацию и окажут влияние на экономическую и социальную жизнь, уже созданы. На этом основании уже можно осуществлять предметный анализ комплекса последствий их реализации как в нашей стране, так и в мире.

Аналогичным образом можно вести анализ и демографической ситуации. Те, кто будет определять облик развития, уже родились, а социальные позиции их родителей, которые будут задавать ориентиры социализации и социальной интеграции, также более или менее известны и относительно устойчивы.

Особого внимания заслуживает вопрос о мнимых альтернативах. Эти альтернативы, как правило, основаны на волюнтаристских, мифологических представлениях. Выше мы уже упоминали хрущевский проект «строительства коммунизма».

В предисловии к «Социологии революции» Питирим Сорокин (очевидец и активный деятель Великой русской революции) писал о результатах подобных мифологических представлений: «Подлинная природа Революции совсем не похожа на те романтически-иллюзионистические представления о ней, которые столь часто складываются у безусловных ее апологетов… революции исследуемого мной типа – плохой метод улучшения материального и духовного благосостояния масс. Обещая на словах множество великих ценностей, на деле фактически они приводят к противоположным результатам. Не социализируют, а биологизируют людей, не увеличивают, а уменьшают сумму свобод, не улучшают, а ухудшают материальное и духовное состояние трудовых и низших масс населения, не раскрепощают, а закрепощают их, наказывают не только и не столько те привилегированные классы, которые своим паразитизмом, своим распутством, бездарностью и забвением социальных обязанностей заслуживают, если не наказания, то низвержения со своих командных постов, сколько наказывают те миллионы “труждающихся и обремененных”, которые в припадке отчаяния мнят найти в революции свое спасение и конец своим бедствиям… В ряду многих идолопоклонников и догматиков, приносящих живого человека в жертву разным “божкам”, одно из первых мест занимают идолопоклонники Революции… Этому “идолу” уже принесены в жертву миллионы людей, и все еще мало! Его почитатели продолжают требовать все новые и новые гекатомбы» [119].