Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

Альтернативы развития: воображаемые, мнимые и реальные. Вопрос об альтернативах развития – ключевой для нашего обсуждения. Собственно, игнорирование альтернатив, отбрасывание иных, кроме предпочитаемых целей развития, лежало в основе исходной, примитивной версии телеологии.

В рамках этой версии все сущее считалось подвластным воле правителя, тем более (вспомним Платона) ведомого разумом, знанием и волей, или в иной трактовке «всесильной теорией». Карикатурой (но не только карикатурой) такого рода политического волюнтаризма явились планы Н.С. Хрущева по строительству материальной базы коммунизма.

Но телеология – не привилегия лишь карикатурных марксистов-ленинцев. Эти же последовательно телеологические подходы видны и на противоположном фланге – среди «псевдолиберальных» глобалистов, превративших великие ценности подлинного либерализма в «гражданскую религию», считающих, что можно повсюду продвигать свободу и демократию, невзирая на конкретные социальные и исторические предпосылки. Да и в нашем отечестве «молодые реформаторы», как уже не раз отмечалось, ради становления рынка и демократии действовали по-большевистски, не считаясь с огромными социальными издержками.

И по сию пору в нашем политологическом дискурсе видны интенции «борьбы за ухо правителя». Доминирует уверенность, что достаточно убедить руководство в правоте своей позиции и возможно перенести ситуацию в любую наперед заданную точку политического пространства. Любые макросоциальные ограничения могут быть преодолены, была бы властвующая воля.

Но вопрос не только в издержках, но и в степени реализации поставленных задач. Примитивно-формальная телеология, как показывает немалый политический опыт, малоспособна создать систему прочных институтов, способных реализовать их функционал после того, как исчезнет избыточное внешнее социально-политическое давление, неважно, в форме тоталитарного принуждения либо путем идейно-политического прессинга. Исчезновения, даже ослабления такого давления бывает достаточно, чтобы внутренние, неустранимые мотивы людей начали быстро разрушать навязанные, «оторванные от жизни» институциональные нормы. Часто даже разгул коррупции выступает инструментом такого разрушения.

В этом смысле разгул «низовой коррупции» (скорее всего, не только «низовой») в нашей стране был результатом глубокого рассогласования между формальными институциональными нормами, с одной стороны, и реальными мотивами социального действия большинства, с другой [108].

Представляется, что прочная основа развития может быть создана лишь тогда, когда ведется глубокий анализ подлинных альтернатив этого развития, факторов и обстоятельств, обусловливающих формирование этих альтернатив. Такой анализ позволяет выбирать реальные, пусть даже амбициозные, цели вкупе со всем комплексом условий, при которых их достижение становится возможным.

Начиная обсуждение проблем анализа и выбора реалистичных альтернатив, трудно удержаться от цитаты, где в форме молитвы излагается важный принцип такого анализа и выбора: «Боже, дай мне благоволение и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого» [109].

Попытаемся пояснить, как же можно следовать этому наставлению.

Откуда берутся представления об альтернативах развития. Очевидно, что сам подход к выбору альтернатив развития – превращенная форма обсуждаемой дилеммы: телеология или генетика. В этом подходе часто заключается не только путь, подход к реализации целей развития, но он сказывается и на самом формулировании самих альтернатив общественного развития.

Эти альтернативы прежде всего задавались представлениями о целях и критериях развития, доминировавших в создании основных субъектов этого развития. Долгое время доминирующим способом усмотрения проблем общественного развития были соответствующие трактовки доминирующих религиозных представлений.

Яркий пример – уже упоминавшийся труд одного из величайших богословов Блаженного Августина «О граде Божьем» [110]. Для нашего обсуждения важна указанная им связь между историческим, шире общественным развитием, с одной стороны, и моральным прогрессом, с другой. В этой работе впервые был введен критерий, который показал магистраль выработки стратегий развития.

Отображением этой же магистрали стали слова большого поэта: «Все прогрессы реакционны, если рушится человек» [111]. Эта связь идей, идущая через века, лишь подчеркивает устойчивость обсуждаемой магистрали и указывает на то, что априорно игнорировать нравственное измерение развития, как это нередко бывает в современном реформаторстве, по меньшей мере, не дальновидно. Нужно хотя бы прикинуть, «как слово наше отзовется».