Майкл Хадсон - Убийство Хозяина - Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Правительства Франции и Великобритании принимали оплату акций этих компаний своими собственными облигациями — по полной номинальной стоимости. Это оказалось подарком держателям облигаций, потому что облигации можно было купить с большой скидкой, отражавшей широко распространенную неуверенность в том, что по ним действительно могут быть выплаты. Цены на облигации выросли, поскольку новые покупатели использовали их для покупки акций в компаниях «Миссисипи» и «Южное море».

Практически никаких денег, вырученных этими компаниями, в организацию бизнеса и получение прибыли инвестировано не было. То, что было продано, это надежда: акции с чисто потенциальной прибылью. Инвесторам, чтобы подписаться на акцию, нужно было внести всего лишь около 10 процентов от её покупной цены. К тому времени, когда должен был поступить второй платёж, курс акций мог повыситься как минимум на эту сумму, удвоив первоначальный платёж. Такой финансовый рычаг — покупка в кредит с небольшим первоначальным платежом — увеличивает прибыли и убытки в ценах на активы, как в сторону повышения, так и в сторону понижения. Маргарет Тэтчер использовала ту же стратегию для популяризации приватизации «Бритиш Телеком» и последующих распродаж государственных активов, обеспечивая быстрые спекулятивные выгоды для ранних покупателей с небольшими первоначальными платежами.

Тактика правительства состояла в том, чтобы продавать акции для выкупа своих облигаций вместо дефолта по ним, убедив держателей облигаций обменять свои облигации на акции в новых компаниях. Когда обмен был завершён, цене акций позволили упасть. Правительство пролило крокодиловы слезы по поводу «безумия толпы», которое оно само и поощряло! Это было тщательно спланированное «безумие». Инсайдеры избежали потерь, распродав всё вовремя.

Получение прибыли на фондовом рынке посредством финансового рычага и извлечения ренты

Приватизация монополий, каналов или национальных железнодорожных систем всегда связывалась с инсайдерскими сделками и мошенничествами, заканчивавшимися тем, что опоздавшие покупатели оказывались с пустым кошельком. Тем не менее, несмотря на инсайдерские манипуляции и последующий крах, идея о приросте капитала при одновременном внесении лишь доли покупной цены захватила воображение публики. Для аутсайдеров было соблазнительно получить огромные доходы, которые инсайдеры имели склонность монополизировать. Это также похоже на то, как если бы пузырь на фондовом рынке приносил прибыль, играя продуктивную роль в финансировании новых капиталовложений. Но с момента своего зарождения курс акций в большей степени подкреплялся финансовым инжинирингом, чем новыми капиталовложениями.

Ирония фондового рынка состоит в том, что корпорации были созданы, чтобы заменить краткосрочные партнёрства для морских плаваний и других подобных предприятий. Вместо того чтобы делить прибыль в конце каждого рейса или после смерти основных партнёров, корпорации стали существовать постоянно и были поделены на акции, которые могли передаваться.

Тем не менее, финансовые временные рамки всё ещё были краткосрочными. Это особенно верно в отношении банкиров, которые мало что сделали для финансирования промышленной революции. Историк экономики Джордж У. Эдвардс обнаружил, что британские «инвестиционные банковские дома были мало связаны с финансированием корпораций или промышленных предприятий. Крупные инвестиционные дома резко выступали против многочисленных ценных бумаг корпораций, которые были выпущены в обращение в 1824 и 1825 годах», надеясь контролировать промышленность с помощью банковских кредитов. «Инвестиционные дома долгое время отказывались участвовать даже в финансировании британских железных дорог».

Банки и другие кредиторы выдавали кредиты промышленности только в том случае, если владельцы могли показать заказы на свои изделия или счета с наступающими сроками платежей на продажу. В первую очередь банки финансировали отгрузки товаров, покрывая временной промежуток между производством, доставкой и получением платежа клиентом, который обычно подлежал оплате через 90 дней. Это финансирование включало в себя как комиссионный сбор банков за обмен валюты, так и проценты. Но это был краткосрочный бизнес.

Ипотечный кредит предоставлялся под любую недвижимость или легко реализуемые активы, которые могли быть использованы в качестве обеспечения и отобраны в случае неуплаты. Но ведущие предприниматели промышленной революции могли получить банковский кредит, только вложив свои собственные средства в начало производства. От парового двигателя Джеймса Уатта в конце 18-го века до автомобиля Генри Форда в начале 20-го века банки перспективным бизнесом не занимались.