Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

На втором этапе, связанном с Всемирным саммитом 2005 года, «Цели развития тысячелетия» были явочным порядком подменены «Глобальным партнерством в целях развития», которое, формально копируя название восьмой ЦРТ по сути выдвинуло самостоятельную глобалистскую программу. Заложенные в нее экологические и социально-экономические задачи были полностью подчинены управленческим императивам «глобального плана».

На третьем этапе эта программа была распространена на вопросы финансирования глобального управления. При этом положения Монтеррейского консенсуса и Йоханнесбургского плана выполнения решений Декларации тысячелетия с помощью прямого подлога были привязаны к задачам «Глобального партнерства».

На четвертом этапе решением Генерального секретаря ООН была создана «Целевая группа по оценке прогресса в достижении ЦРТ». В своих ежегодных докладах она окончательно соединила задачи Декларации тысячелетия с «Глобальным партнерством», возложив ответственность за реализацию его задач в экономической сфере на международные финансовые институты, а в политической и военно-политической — на региональные организации (прежде всего НАТО и ОБСЕ).

Предпоследний, пятыйвывод. Основные задачи, поставленные перед мировым сообществом докладом «Наше глобальное соседство», красной нитью проходят через все последующие документы, что позволяет рассматривать его основополагающим с точки зрения как философии, так и стратегии глобального управления. Подчеркнуть это необходимо для противодействия спекуляциям, утверждающим, что с отказом от проекта СЭБ идеи данного документа якобы устарели, что не соответствует действительности.

Полностью сохранили актуальность все основные группы проблем, затронутых в НГС, — трансформация глобализации в глобальное управление и увязка его с «устойчивым развитием», превращение «демократии» и «рынка» в инструменты его управляемого продвижения, формирование «глобального гражданского общества», вооруженного «глобальной гражданской этикой», переход к глобальным налогам, реформирование ООН.

И, наконец, шестое. Высшим органом управления конфликтами провозглашена Комиссия ООН по миростроительству, созданная в 2005 году Всемирным саммитом по «Целям развития» 2005 года.

КМС позиционирует себя как источник новых возможностей для глобального управления, деятельность которого основывается на «новом консенсусе», соединяет глобальные институты внутри и вне ООН и служит универсальным инструментом внешнего вмешательства во внутренние дела государств и подрыва их суверенитета с помощью формулы «предотвращение — превентивность — применение силы — миростроительство». Действуя пока в испытательном режиме, КМС в настоящее время практикуется на странах Африки, официально контролируя и управляя урегулированием в Бурунди, Гвинее-Бисау, Сьерра-Леоне, Центрально-Африканской республике и Либерии.

Однако по указанной формуле проходило урегулирование не только в Африке, но и в Косово. Кроме того, с 2007 по 2009 годы участником высшего координирующего органа КМС — Организационного комитета — являлась Грузия, что, безусловно, имело прямое отношение к подготовке вторжения вооруженных формирований режима Саакашвили в Южную Осетию (август 2008 г.). С 1 января 2011 года в Оргкомитет КМС входит Украина, что повышает вероятность возникновения управляемых конфликтов в Приднестровье и Крыму.

При этом не только сохраняется, но и обостряется ситуация в еще одном очаге напряженности — Нагорном Карабахе.

Всем этим, а также чрезвычайно широким кругом связей и политической активностью руководства КМС подтверждается наличие у стоящих за ней «частных и независимых групп» планов экспорта «миростроительства» в другие регионы планеты. Прежде всего в Европу и на постсоветское пространство, а также в любые точки, где такое вмешательство будет признано целесообразным и возможным.

В организационной структуре КМС фактически воспроизведены принципы, укорененные в проекте СЭБ, предполагающие, что наибольшее влияние в мировых делах должны получить государства, вносящие преобладающий финансовый вклад в деятельность ООН и других глобальных структур, а также поставляющие для «миростроительства» воинские и полицейские контингенты и материальные ресурсы. Из этого следует, что реальный уровень влияния определяется не декларируемыми ООН принципами, а деньгами и силовыми ресурсами, привлеченными для формирования «нового мирового порядка».