Герфрид Мюнклер - Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США

Переход через «августовский барьер» можно понимать как альтернативу постепенной утраты периферии центром: при этом следует сравнительно рано начать инвестировать в периферию, чтобы заинтересовать ее в сохранении имперского порядка. При этом для имперской политики есть три опции, которые могут быть использованы как поодиночке, так и, что бывает чаще, в сочетании друг с другом: первая возможность состоит в предоставлении коллективных благ — мира внутри имперского пространства, гарантий законности и верных шансов на развитие и процветание хозяйства, — в чем живущие на имперской периферии принимают участие в той же мере, что и граждане центра, так что из наслаждения преимуществами не может быть исключен ни один из жителей империи.

Кроме предоставления коллективных благ можно повысить и уровень жизни на имперском пространстве, а также сам способ экономических взаимосвязей на этой территории. Предпосылкой этого является значительная диверсификация изготавливаемой в различных областях империи продукции, которой затем можно будет обмениваться внутри имперского пространства. В случае с Римом помимо прочего это проявлялось и в импорте зерна из Сицилии, Египта, Северной Африки, навстречу шел экспорт вина и оливкового масла из Италии67. Экономическая взаимозависимость на имперском пространстве таким образом покоится на том, что региональные натуральные хозяйства сменяются производством в большем объеме, чем увеличивается объем обмениваемой продукции, а сама торговля становится более постоянной. Масштабы, в которых развиваются производство излишков продукции и торговля ими, конечно, в решающей степени зависят от безопасности морских коммуникаций и торговых путей. Предоставление коллективных благ и повышение степени экономической взаимозависимости поэтому теснейшим образом связаны между собой.

Однако империя несет ответственность не только за безопасность торгового пространства; по большей части оно вообще является лишь следствием имперской экспансии: за войсками следуют строители и инженеры, имеющиеся гавани расширяются, закладываются новые, а за счет постройки дорог и мостов имперское пространство превращается в единое экономическое. Крупные программы римлян по строительству дорог во II столетии до н. э., via Appia, via Flaminia и via Aemilia [99] Аппиева, Фламиниева и Эмилиева дороги (лат.). , не только основывались на хорошо продуманном взаимодействии между экономическими и военными функциями, но продемонстрировали, что Рим обладает способностями учиться и развиваться для обустройства своей империи. Предпосылками для дорожно-строительных программ были их достижения в строительстве мостов, что позволило проводить идеально ровные дороги. Извилистые тропы старых торговых путей, где можно было обойтись только вьючными животными, а на телеге было не проехать, заменили на прямые и мощеные (то есть проходимые в любое время года) дороги, что и стало знаком цивилизационных достижений империи. Помимо военных и экономических функций дороги послужили еще и романизации и культурному объединению имперского пространства. При императоре Диоклетиане общая протяженность дорожной сети в Римской империи составила 85 тысяч километров68.

Такое же значение, как для римлян дорожная сеть, для

Британской империи имела железная дорога (а также телеграф, служивший для передачи информации): теперь товары массового потребления могли перевозиться уже не только морским путем, но и по суше, причем быстро и сравнительно дешево. Остальные европейские колониальные державы тоже использовали железные дороги, чтобы экономически привязать центр страны к тем территориям, на которые они претендовали. Торговые пути с моря были продлены в глубь континента и теперь соединяли с экономическим центром империи уже не только прибрежные территории69. (В этой связи заслуживает упоминания то, что система железных дорог, оставленная в колониях европейцами, как правило, была куда больше и современнее той, которой даже несколькими десятилетиями позже располагали страны, сохранявшие независимость.) Причины такого развития событий могут иметь самую разную природу, однако один фактор здесь играет роль всегда: железнодорожные линии были артериями и нервными окончаниями тела империи, и когда она разваливалась, распадалась и ориентированная на нее инфраструктура. В недавнее время можно было наблюдать, как таким крушением инфраструктуры сопровождался распад организованного и контролируемого Советским Союзом торгово- экономического пространства70.