Герфрид Мюнклер - Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США

Для царской России рубеж XIX и XX столетий был временем транспортно-технического сплочения громадных пространств, а именно территорий Сибири, что являлось решающим фактором получения возможности успешно выстоять в империалистической конкуренции с западными державами. Министр финансов Сергей Витте был глубочайшим образом убежден, что политическая независимость России во все больших масштабах находится под угрозой из-за ее экономической слабости и что Российская империя в кратчайшее время станет колонией, которую опустошат западные державы, если ей не удастся самостоятельно превратиться в один из экономических центров71. Отстаиваемый Витте проект, таким образом, имел целью большее экономическое процветание, а средством к этому была протянутая на огромных пространствах железнодорожная сеть. Прежде всего в фокусе его размышлений находилась замена среднеазиатской караванной торговли эффективной рельсовой коммуникацией. Вместе с той идеей, что Россия должна выйти через Сибирь к источникам сырья и рынкам сбыта в Восточной Азии, к которым не имели доступа более развитые экономически конкуренты, развивался и масштабный проект Транссибирской магистрали — центральной соединительной артерии между европейской и восточноазиатской частью России.

Как столь часто бывает, при этом вместе с экономическими свою роль играли и военные соображения: со времен Крымской войны в середине XIX столетия было ясно, что военный потенциал России следует увеличивать не за счет наращивания ее вооруженных сил, а с помощью повышения их мобильности. Так, в ходе Крымской войны перемещение русских резервов из московского региона в Крым продолжалось вдвое дольше, чем перевозка союзной армии из Англии и Франции72. Прусский Генеральный штаб в Берлине опасался повысившейся мобильности русских войск куда больше, нежели их количественного роста. Таким образом, и военные расчеты говорили в пользу форсированной постройки железнодорожной сети, с помощью которой впервые станет возможно быстро перебрасывать крупные массы войск на большие расстояния, а также их снабжать73. Однако вскоре особенно сильно стали сказываться экономические последствия: стоимость транспортировки товаров упала, и так как друг с другом оказались экономически связаны отдаленные регионы, возник импульс к экономическому росту, который повышал уровень процветания империи в целом. При строительстве дорог в Римской империи должно было быть так же: прямым поводом оказались военные соображения о том, что легионы должны иметь возможность как можно быстрее перемещаться вместе со своим снаряжением и продовольствием. Однако в долгосрочной перспективе для империи по меньшей мере столь же важным эффектом от расходящихся словно лучи трасс стала экономическая интеграция, от которой в конечном итоге периферия выигрывала больше, чем центр.

Теперь, конечно, следует добавить, что экономический побочный результат мотивированного военными расчетами развития транспорта сказывается не всегда, а также не всегда в достаточной мере. Именно Россия является тому хорошим примером, ведь ее проникновение на восточноазиатское пространство (в первую очередь попытка поставить под свой контроль север Китая и Корею) привело к столкновению с Японией. Катастрофический для России исход войны 1904- 1905 гг. еще раз продемонстрировал слабость царской империи, причем теперь уже в военно-морской сфере. Следствием этого была революция 1905 г. [100] Вопр ос о взаимосвязи неудачного исхода русско-японской войны и революции 1905 г. не столь однозначен, как полагает автор. Крайне маловероятно, что Николай II пошел бы на заключение мира на таких условиях, если бы в стране не разразилась революция. , которая повсеместно рассматривалась как предвестник предстоящего крушения царской России.

Сравнимое с этим развитие событий можно наблюдать и в случае с Испанией. Здесь проблемой были не протяженные внешние границы империи, а безопасность судоходства через Атлантику. Введение системы конвоев принесло с собой негибкость в экономике, во многом блокировав частную инициативу, ведь Испания — а в этом она напоминает царскую Россию XIX и начала XX в. — в течение XVI и XVII столетий лишь в недостаточной мере сумела экономически интегрировать покоренные ею пространства. Фактически же Испания в западноевропейской экономической системе докатилась до статуса страны, через которую идет транзит в европейскоюжноамериканской торговле74.