Сергей Ширин - Пишем курсовую работу

2. «Одной из декларируемых целей реформ образования в Российской Федерации является интеграция нашей страны в „европейское образовательное пространство“. Строго говоря, использование понятия „европейское образовательное пространство“ в таком контексте нельзя назвать абсолютно корректным. Разработчики основных официальных документов, касающихся европейской образовательной интеграции, говорят о нескольких самостоятельных пространствах: Европейском пространстве высшего образования, Европейском пространстве профессионального образования и обучения, Европейском пространстве исследований (с которым развитие образования в ЕС тесно связано). Кроме того, Россия совместно с Европейским Союзом в течение шести последних лет развивают общее пространство науки и образования, включающее культурные аспекты. Мы можем констатировать, что общеевропейское образовательное пространство — это объединение ряда пространств сходной природы, возникших в результате процессов образовательной интеграции. Россия, осознавшая необходимость более тесной интеграции в европейское и мировое сообщество, в образовательной сфере наиболее активно использует достижения одного из таких процессов — процесса развития Европейского пространства высшего образования (Болонского процесса), уделяя заметно меньше внимания процессу, который на сегодняшний день представляется более эффективным, чем Болонский, — Копенгагенскому процессу развития Европейского пространства профессионального образования и обучения».

3. «На высшем политическом уровне гуманитарное содержание внешней политики России увязывается с международной деятельностью в сфере науки и культуры. В экспертном же сообществе единого представления о неразделимости этих двух аспектов внешней политики нет. По утверждению исследователей внешней культурной политики Н. М. Боголюбовой и Ю. В. Николаевой, британские и американские ученые для обозначения культурного компонента внешнеполитической деятельности предпочитают использовать термины „культурная дипломатия“ или „публичная (общественная) дипломатия“. Аналогичный термин принято применять и к Японии. Для Китая более характерен термин „народная дипломатия“. Немецкие ученые отказываются от термина „культурная дипломатия“, так как только внешняя культурная политика, по их мнению, может быть направлена на достижение политических задач и пропагандистских целей. Во французской научной литературе чаще используется термин „культурная дипломатия“ согласно сложившейся во французской гуманитарной науке традиции и вопреки терминологическим тенденциям официальных документов Французской республики по данному вопросу. В российской науке идут дискуссии относительно тождественности понятий „культурная дипломатия“ и „внешняя культурная политика“. Например, мнения о синонимичности этих терминов придерживается российский историк, специалист по культурной дипломатии СССР А. В. Голубев. А исследователи санкт-петербургской школы последовательно проводят идею о том, что понятия „внешняя культурная политика“ и „культурная дипломатия“ не являются синонимами. В то же время практически никто из исследователей не сводит гуманитарное содержание внешней политики исключительно к вопросам культуры».

Неудачные

1. С. 4: «Официальное определение допинга дано в Всемирном Антидопинговом Кодексе, принятом Всемирным Антидопинговым Агентством (ВАДА) и выглядит следующим образом: „Допинг определяется как совершение одного или нескольких нарушений антидопинговых правил, приводимых в статьях 2.1.-2.8. настоящего Кодекса“. Таким образом, между первоначальным значением термина „допинг“ и его современным толкованием есть существенная разница. Сначала под термином „допинг“ понимался допинг как средство, а сегодня допинг — это нарушение правил, которые диктует спортсменам ВАДА».

С. 27: «На основе анализа были выявлены следующие ключевые моменты:

— На сегодняшний день допинг — это не только употребление запрещенных препаратов. Его неотъемлемой частью также является все большее вовлечение преступных структур в процесс производства и распространения допинга, что приводит к увеличению незаконного оборота запрещенных препаратов, а также росту коррупции. Все эти вопросы, безусловно, должны регулироваться международным спортивным правом».

Комментарий рецензента:

«Давая определение допинга на с. 4, автор подчёркивает, что сегодня под допингом понимается не медицинский препарат. В то же время в заключении, на с. 27, автор пишет о всё большем вовлечении преступных структур „в процесс производства и распространения допинга“. При этом она явно не имеет в виду процесса производства и распространения нарушения правил. Речь идёт о процессе производства и распространения запрещённых препаратов. Таким образом, допинг, о котором идёт речь в исследовании, и допинг, о котором сделаны отдельные выводы в заключении, — это два разных понятия, два разных „допинга“. Данный недостаток несколько снижает научную значимость полученных результатов».