Глеб Павловский - Система РФ. Источники российского стратегического поведения - метод George F. Kennan

Санкции Евросоюза, очевидно, призваны были сформировать внутри РФ публичную группу их поддержки. Но чем политически стала бы эта группа? Будь она лоббистски эффективна, она не станет проевропейски ценностна. Будь она оппозиция, то столь суицидальный лоббизм и вовсе политически бесполезен.

Проблема оппозиции не в том, что та якобы не умеет «говорить с населением» – она непрерывно тараторит, однако про что? Оппозиция хочет рассказать путинскому большинству о «путинской коррупции»? У нас не верят в существование некоррумпированных людей. Некоррумпированного человека в РФ считают фантастическим зверем. Все используют преимущества, в обмен злоупотребляя правами. Даже порицание коррупции считают знаком причастности в ней. Воровство раздражает и утомляет человека, но люди догадываются, что оно обеспечивает режим распределения рент и бонусов в «социальном государстве РФ».

Еще глупее говорить с «путинским большинством» о Путине, ведь люди всегда готовы о нем поговорить! О его легендарных злодействах, сказочных красавицах-женах, деньгах и дворцах: весь набор сюжетов «Морфологии русской сказки». Мифологичные темы тяготеют к своему мифологическому герою, нисколько его не дискредитируя.

Проблема реальности в Системе РФ укрупнилась, но о ней по-прежнему некому и не с кем говорить. Если найдется кто-то, кто заговорит с бюджетниками о реальности, он и станет оппозицией или, возможно даже, самой властью. Но пока что обе функции совмещает лично Путин.

2012–2014 были годами Putin’s moment. В 2015-ом настал мировой Kennan’s moment: державы, люди и силы должны выработать стратегию нового мира либо попытаться навязать свою прежнюю остальным. Последнее означало бы войну. Есть ли в России или в остальном мире потенциал для мирного варианта? Неизвестно. Моя ставка – на Систему РФ!

Политика сдерживания, как ее понимал Джордж Кеннан (containment), одна из труднейших для теоретиков, а для практиков особенно. Банальная трактовка, когда сдерживание понимают как вид угрожающего поведения и политика изоляции, здесь не рассматривается. Но каждый, кто знает, что такое настоящая сила, и сам ею обладал, понимает: бессильного сдерживания не бывает, а безудержная сила сама найдет свой конец.

В послевоенном американском докладе NSC-68 политика сдерживания обозначена как «являющаяся на самом деле политикой постепенного, расчетливого принуждения» . Принуждение и сдерживание трудно политически различимы, само их различие в дозировке. Можно говорить о шкале интенсификации, от одного к другому – от сдерживания к принуждению.

Секрет успеха политики сдерживания заключался в наличии сил принуждения при снижении числа поводов для него. Containtment втягивал противника (в случае Кеннана – СССР) в долгосрочный процесс признания реальности. Контакт с реальностью подрывает утопию, сбивая агрессивный пафос навязывания себя. Глупо же устраивать театр с демонстративным битьем себя в грудь – ввиду американских авианосцев и ракет «Першинг» в Европе. Еще важно, чтобы сдерживаемый помнил, что и он сам также сдерживает противника.

Политика сдерживания должна быть готова к силовому отпору – иначе сдерживание просто блеф, и блеф будет вскрыт. Но симметрии сторон нет. Одна из сторон действует в своем обычном, технически-операциональном пространстве, другая застряла в догмах и сама в них не вполне верит. Москва не смела признаться себе в том, что она не адекватна в определении целей и принятии решений. Она запрещала себе об этом знать.

Сегодня, читая послевоенные дебаты между Кеннаном, Гартманом, Полом Нитце и другими, можно поразиться обилию оправдавшихся пророчеств Кеннана. Но секрет политики сдерживания не скрывали: это ставка на внутреннее развитие, включая развитие стратегического мышления Москвы. Сдерживание принуждало Кремль отнестись к реальности всерьез и начать ее мыслить, но идеологическая структура запрещала исследовать свои политические ограничения. Не вина политики сдерживания в том, что, начав мыслить, рекурсивный мозг Кремля схлопнулся, и Союз исчез.

Присоединение Крыма возродило дебаты о сдерживании России. Дискуссия на Западе идет по накатанным процедурам выработки подходов и оценки их перед тем, как прийти к консенсусному решению. Между тем и Россия продемонстрировала вклад в технологию сдерживания.