Чэнь Сяньда - В глубь истории - историческая концепция К. Маркса

Все это совершенно нетрудно понять. В конце концов, капиталистическое общество – не рабовладельческое, а буржуазия – не рабовладельческая аристократия. «Эпоха возрождения», начатая зарождающейся буржуазией, могла в забытых литературных источниках Древней Греции и Рима обнаружить величайшее достояние, в котором она нуждалась. Люди, которые через традиции и образование унаследовали эти чувства и взгляды, могли думать, что это и есть истинные мотивы и исходная точка их поступков. Несмотря на это, идеологию какого-либо класса на самом деле определяют жизненно необходимые ему материальные условия и форма собственности. Анализируя причины противостояния легитимистов и орлеанистов, Маркс отмечал: «Над различными формами собственности, над социальными условиями существования возвышается целая надстройка различных и своеобразных чувств, иллюзий, образов мысли и мировоззрений. Весь класс творит и формирует все это на почве своих материальных условий и соответственных общественных отношений» (1957. Т. 8. С. 145). Это важное умозаключение дало научное понимание сущности идеологии и ее происхождения.

Маркс подчеркивал, что любая идеология, если говорить о ее источниках и отражаемом содержании, связана с определенным классом общества и формой собственности. Однако если говорить о реальном статусе ее создателей и последователей, то совсем не обязательно, чтобы они принадлежали к этому же классу. Это важная особенность духовного производства – сравнительно независимой отрасли. Умственные работники, занимающиеся духовным производством, писатели могут происходить из разных классов. Они «создают» для каждого класса теорию, взгляды, идеологию, систематизируют и теоретизируют психологию, мотивы и потребности, отражающие конкретный класс. Они становятся представителями какого-либо класса не из-за своего изначального классового происхождения, а из-за своего продукта, имеющего духовный характер, из-за реальных классовых интересов и потребностей, отраженных в нем. Анализируя мелкобуржуазных демократов Французской революции 1848 г., Маркс писал: «Не следует думать, что все представители демократии – лавочники или поклонники лавочников. По своему образованию и индивидуальному положению они могут быть далеки от них, как небо от земли. Представителями мелкого буржуа делает их то обстоятельство, что их мысль не в состоянии преступить тех границ, которых не преступает жизнь мелких буржуа, и потому теоретически они приходят к тем же самым задачам и решениям, к которым мелкого буржуа приводит практически его материальный интерес и его общественное положение. Таково и вообще отношение между политическими и литературными представителями класса и тем классом, который они представляют» (1957. Т. 8. С. 148).

Роль общественной идеологии какого-либо класса не является фиксированной, следующей за изменениями материальных интересов и положения класса, от которого она зависит. Ее роль может быть различной и иметь разные социальные функции. В период Французской буржуазной революции 1789 г. лозунг «Свобода, равенство, братство» стал знаменем революции и прогресса. Его социальная функция была революционной, несмотря на то, что гуманистические принципы, возникшие в абстрактной универсальной форме, по-прежнему оставались иллюзорными. В определенной степени этот лозунг отражал интересы, надежды и требования угнетенных трудящихся, что побудило их подняться на борьбу вместе с буржуазией. Однако в революции 1848 г. роль этого лозунга свелась к тому, чтобы затирать и прикрывать классовый антагонизм между пролетариатом и буржуазией, или, как говорил Маркс, «убаюкивать пролетарского льва» (1956. Т. 5. С. 139). Такое изменение функций идеологии отражало изменения классовых отношений и противоречий.

Более глубокое значение имеет проницательное замечание Маркса по поводу того, что не принцип свободы, равенства, братства предал буржуазию, а победившая буржуазия изменила своим первоначальным идеалам. Когда она еще могла пользоваться «гуманностью» как отговоркой, использовать абстрактные свободу, равенство, братство для защиты собственных интересов, она не могла отбросить эти лозунги; как только она почувствовала, что такое злоупотребление затрагивает ее интересы, эти лозунги были тотчас решительно отвергнуты. Маркс писал об этом: «Буржуазия правильно поняла, что все виды оружия, выкованные ею против феодализма, обращались своим острием против нее самой, что все созданные ею средства просвещения восставали против ее собственной цивилизации, что все сотворенные ею боги отреклись от нее» (1957. Т. 8. С. 160). Для буржуазии любое существо, покушающееся на ее господство и не способствующее ему, – плохое, «все равно, предается ли он [о] сентиментальному оплакиванию страдания человечества, или христианской проповеди о тысячелетнем царстве и всеобщей братской любви, или гуманистической болтовне о духе, образовании, свободе, или же доктринерскому измышлению системы примирения и благополучия всех классов» (1957. Т. 8. С. 160). Очевидно, что анализ социальных функций принципов абстрактного гуманизма также должен отличать намеренный обман буржуазии и ее политиков от стратегии борьбы, от протестов все еще не освободившихся от идеалистического понимания истории прогрессивных деятелей против бесчеловечной системы капитализма.