Чэнь Сяньда - В глубь истории - историческая концепция К. Маркса

Но человек является также и действующим лицом в истории. Другими словами, если говорить о способах человеческой деятельности, он активен, но последствия его деятельности невозможно предсказать, его поведение ограничено некими условиями. Как и в театре, где характер, поступки и участь персонажа ограничены сюжетом (взаимодействие действующих лиц), в человеческой деятельности присутствует и пассивный аспект. Каждое поколение ведет свою деятельность в уже сложившихся исторических условиях, историческая арена – уже существующая, сформированная деятельностью предшествовавшего ему поколения. Экзистенциализм настойчиво проповедует «свободный выбор», но на самом деле здесь имеются свои ограничения.

Маркс спрашивал: «Свободны ли люди в выборе той или иной общественной формы? Отнюдь нет» (1962. Т. 27. С. 402). Общественная формация соответствует уровню и характеру уже имеющихся производительных сил. «Возьмите определенную ступень развития производительных сил людей, и вы получите определенную форму обмена [commerce] и потребления. Возьмите определенную ступень развития производства, обмена и потребления, и вы получите определенный общественный строй, определенную организацию семьи, сословий или классов, – словом, определенное гражданское общество. Возьмите определенное гражданское общество, и вы получите определенный политический строй, который является лишь официальным выражением гражданского общества» (1962. Т. 27. С. 402).

Могут ли люди свободно выбирать производительные силы? Тоже нет. В письме к П. В. Анненкову Маркс утверждает: «Люди не свободны в выборе своих производительных сил, которые образуют основу всей их истории, потому что всякая производительная сила есть приобретенная сила, продукт предшествующей деятельности. Таким образом, производительные силы – это результат практической энергии людей, но сама эта энергия определена теми условиями, в которых люди находятся, производительными силами, уже приобретенными раньше, общественной формой, существовавшей до них, которую создали не эти люди, а предыдущее поколение» (1962. Т. 27. С. 402).

Таким образом, развитие общества имеет собственные закономерности, которые воля людей изменить не может. Поведение человека имеет цель, оно сознательно, тогда как история, формируемая этим поведением, сама по себе не имеет цели и не сознательна. В отношении человеческого поведения мы можем задать вопрос «Для чего?», однако что касается истории, мы можем только спросить «Почему?» Связи между социальными явлениями не присуща целенаправленность, она носит причинно-следственный характер. Хотя социальное поведение каждого человека выражает в определенной форме человеческую цель, результат взаимодействия социальных явлений зачастую превосходит ее или ей противоречит. Исследователи истории общества ищут не целенаправленность истории, а ее закономерности. Конечно, человек не является рабом закономерностей, это применимо и к истории. Но чтобы применять закономерности, нужно подчиняться им. Не принимающий ограничение закономерности субъект будет всего лишь воображаемым «Я», он не сможет мыслить и действовать.

Действительно, человек – это и драматург, и актер. С точки зрения метафизики он – «твердый грецкий орех», который нельзя раскусить. Раскусить его не смог ни Прудон, ни приверженцы исторического фатализма, ни некоторые современные теоретики, которые нападают на исторический материализм, утверждая, что он является экономическим материализмом.

Из-за различий в способах производства сознание каждого поколения обладает своими особенностями. Абстрактное гуманистическое понимание истории, постепенно расцветавшее с XIV в., широко проникло в литературу, искусство и сферу нравственности, а также долгое время занимало господствующее положение.

Несмотря на то, что Прудон старался объяснить теорию Д. Рикардо с помощью абстрактного равенства и даже вывел из нее благоприятные для рабочих умозаключения, его взгляды на историю все же не вышли за рамки этого понимания.

В предисловии к «Философии нищеты» Прудон предположил, что бог существует, что во вселенной присутствует некая непостижимая сила, управляющая звездами и атомами и заставляющая вселенную вращаться. Он даже категорически заявил, что «предположение о боге необходимо, чтобы обосновать авторитет социальных наук». Фактически Прудон не допускал даже мысли о том, что бог вмешивается в жизнь людей. Как и другие гуманисты в истории, Прудон в проблеме человека и бога подчеркивал антагонизм между ними: «Между богом и человечеством существуют противоречия, точно так же как существуют противоречия между милосердием и справедливостью; как безгрешность, являясь идеалом совершенства, вступает в противоречие с совершенствованием; императорская власть, являясь идеалом законодательной власти, вступает в противоречие с законом и т. д.». Поэтому он отмечал: «Чтобы излечить слепую веру, неправильно рассматривать человечество и бога как единые вещи – это то же самое, что в общественной экономике признавать совместное владение и совместное пользование, в философии признавать мистицизм и естественное состояние – нужно дать человечеству доказательство того, что если бог существует, то он – его враг» [125] Прудон П. Ж. Философия нищеты. Пекин. Шану иныну гуань, 1961. Т. 1. С. 371, 380. .