Олег Мороз - Так кто же развалил Союз?

Позиция Кравчука была вполне предсказуема. Первого декабря в Украине состоялись президентские выборы и референдум о независимости. Президентом в первом туре был избран Кравчук, а на референдуме больше 90 процентов украинских граждан проголосовали за выход Украины из состава СССР.

Ельцин искренне старался спасти Союз, пусть даже в новой, видоизмененной форме. Он убеждал Кравчука в том, что мы не должны далеко уходить друг от друга, говорил, что нам этого не простят народы, не простят ни наши потомки, ни предки, создававшие эту страну. Он вспоминал об общей истории, дружбе, тесном экономическом сплетении наших республик…

Но Кравчук был непоколебим. Улыбчиво и спокойно он парировал доводы и предложения Ельцина. Кравчук не хотел ничего подписывать! Его аргументация была предельно простой. Он говорил, что Украина на референдуме уже определила свой путь, и этот путь — независимость. Советского Союза больше нет, а создавать какие-то новые союзы ему не позволит парламент. Да Украине эти союзы и не нужны, украинцы не хотят идти из одного ярма в другое».

Переговорная дуэль двух президентов продолжалась больше часа. К концу ужина, когда казалось, что разговор окончательно зашел в тупик, ситуация, как пишет Кравченко, вдруг начала меняться благодаря украинскому премьеру Витольду Фокину. На перспективу окончательного развала Советского Союза он смотрел несколько иначе, чем его шеф, — ему как хозяйственнику она не очень нравилась. Конечно, субординация не позволяла ему прямо возражать своему президенту, поэтому он выбрал другую тактику: то и дело цитируя Киплинга, он стал говорить о единстве крови братских народов, о единстве их исторических корней… Потом перешел к экономическим аргументам. Прекрасно владея соответствующей статистикой, уже более убедительно, чем Ельцин, доказывал, насколько связана экономика трех республик.

Эти речи украинского премьера принесли плоды. Петр Кравченко:

«В конце концов, позиция Кравчука вдруг смягчилась, и стороны начали хоть и медленно, но двигаться навстречу друг другу…

Кравчук окончательно сломался в десятом часу:

− Ну, раз большинство за договор… Давайте подумаем, каким должно быть это новое образование. Может, действительно не стоит нам далеко разбегаться…»

Собственно говоря, «большинство» составлял один лишь Ельцин. По словам Кравченко, во время этого ужина ни Шушкевич, ни Кебич, «никак себя практически не проявляли», да и Ельцин с Кравчуком их как бы не замечали. Белорусские руководители произносили тосты, когда подходила их очередь, но в дуэль Ельцина и Кравчука не вмешивались. Хотя было заметно, что они полностью поддерживают российского президента, время от времени они ему даже тихо поддакивали.

Как видим, уже и две приведенные версии событий — принадлежащие двоим людям с похожими фамилиями, Кравчуку и Кравченко, — довольно сильно отличаются друг от друга. Кравчук говорит, что за ужином 7 декабря ничего особенного не происходило, по словам же Кравченко все главные вопросы после долгого и напряженного обсуждения удалось решить как раз за этим ужином. Дальше последовало уже написание текста соглашения и других связанных с ним документов.

Егор Гайдар более склоняется к версии Кравченко, хотя и с ней не во всем согласен. В частности, он не может подтвердить, что разговор шел именно по такой схеме: дескать, в основном дискутировали друг с другом Ельцин и Кравчук, которые никак не могли договориться между собой, но потом в спор вступил Витольд Фокин, который и привел двух лидеров к согласию.

− Память ведь иногда изменяет, — говорит Гайдар, — особенно когда речь идет о таких деталях, кто с кем пикировался, что сказал Ельцин, что сказал Кравчук, что сказал Фокин… Но у меня не было впечатления, что все смотрели Кравчуку в рот и что Борис Николаевич допытывался у него, какая форма Союза может сохраниться после украинского референдума. Там был общий обмен мнениями о сложившийся ситуации, не более того. Я бы сказал так: ключевые вопросы за ужином, конечно, не были решены. То есть все согласились с тем, что Советский Союз — не функционирующее государство, и с этим что-то надо делать. Вот с этим все согласились. Но сама формула документа, его текст, — они, конечно, были подготовлены не в этом застолье, они были готовы где-то к двум часам ночи, после напряженной работы группы экспертов.